жар выдоха в ухо… Знакомое тело прильнуло к моему, начинающий твердеть член занял позицию между моими ягодицами, его руки – к их прикосновению я до сих пор по-настоящему неравнодушна – по-змеиному проскользнули у меня под мышками и легли – сначала на живот, а потом, разделившись в направлении своего движения… О-о! Левая кисть, перебирая пальцами, словно они существовали отдельно, опустилась ниже и – еще ниже, и вот – уже почти там, а правая стала подниматься – как альпинист – на возвышенность правой груди… Когда наши раскрытые губы встретились, а языки скрестились и попали – каждый – в чужой рот и обожгли всполохами открытого пламени нежную слизистую неба и щек изнутри, и он в страстном порыве сдавил своими сильными пальцами, не зная о том, мое больное место, тогда я глухо, протяжно и с надрывом завыла:
– А-а-аа.
На несколько секунд я провалилась в пустоту.
Черная тьма густым едким туманом повисла у меня перед глазами.
Я – словно заблудилась.
Затем что-то выплыло с периферии моего мира и промелькнуло, оставив трассирующий след. И он растаял – медленно, нехотя. Но возник звук. Из тишины. Его метаморфоза развивалась по нарастающей – неясный, едва различимый шорох; прерывистое, с неровным тембром шипение, напоминающее свист кипящего чайника, и, наконец, ужасный плач – изнемогающий протест против несправедливости, обида, обреченная на забвение, холодный озноб страха – всё слилось в этой мелодии женской физиологии.
Я открыла глаза и поняла, что слышу свой собственный оглушительный рев и глотаю свои родные слезы, а мой мир, сосредоточенный сейчас в тесном пространстве этой кухни, разваливается на куски.
Я поняла, что я – заболела! Я догадалась, что уплотнение у меня в груди – не гематома, опухоль!
Я с трудом взяла себя в руки, а Дима был напуган до смерти. На короткий получас».
Глава 6. Утром следующего дня
– Ты проспишь, дорогая, – Дима настойчиво тряс Светлану за плечо.
Прежде чем открыть глаза, прогоняя последние обрывки сновидений, она несколько раз моргнула:
– Привет, дорогой.
– Как ты себя чувствуешь?
– Нормально.
Она ответила машинально, еще не поняв – а в самом деле, как же она себя самоощущает?
Да, вроде ничего, могло быть и похуже, осторожно подумала она, боясь сглазить первое впечатление.
И, действительно, распив с Ниной бутылочку коньяку, она выпила и с Димой, а перед сном, чтобы успокоить ходившие ходуном нервы и боль, приняла две таблетки радедорма – обычного бытового снотворного, но, в сочетании с приличной дозой алкоголя, небезобидного…
Неминуемые последствия досадливо присутствовали. Головная боль и головокружение, тошнота, нарушение координации – все имело место, но в легкой, переносимой степени.
«Пронесло, но учту на будущее», – решила Светлана и, потягивая застывшие мышцы, кряхтя и вздыхая, встала.
– Ты опоздаешь,