в туманной мгле, где должно было находиться лицо, жадно сверкнул болотный огонек зрачка.
– Не надо, пан…
Новый голос заставил Игната вздрогнуть и еще сильнее вжаться спиной в бревенчатую стену. Но это была всего лишь бабка Стеша, которая тоже возникла на пороге, но казалась постаревшей на добрый десяток лет.
– Не надо, – повторила она. – Это только дети. Что вам до них?
Существо молчало. Белая, как льняное полотно, Званка все также стояла у стола. Но Игнат уже видел, как напряглись ее колени, и понял: Званка готовится бежать.
– Мальчик-то мой внук, – продолжила говорить бабка, стараясь, чтобы ее голос звучал убедительно и ровно. – Да только прока с него не будет, пан. Дурачок он.
Фигура качнулась снова.
– Не… интересует, – снова раздался глухой голос, будто ветер дохнул в печную трубу. – Только… она…
Голова наклонилась вперед, со свистом вошел в мертвые легкие пропитанный гарью воздух – существо принюхивалось.
– Сла… адкая…
Вот тогда Званка закричала – так могла взвыть попавшая в западню лисица.
Она оттолкнулась от стола, бросилась головой вперед, как летом ныряла в стоячую теплую воду. Ее худенькое гибкое тело вильнуло в сторону – Званка хотела обогнуть вставшую на пути фигуру. Но сейчас же этот неподвижный, вросший в землю силуэт с удивительной ловкостью скользнул ей навстречу. Игнат увидел, как выхлестнула вбок сухая рука, тускло и страшно блеснули металлические когти. И Званка забилась в них, будто попавший в силок зимородок.
– Нет, пожалуйста! Нет! – истошно кричала она. – Мама! Па…
Черная лапа легла на ее лицо, и крики превратились в неразборчивые всхлипы. Со своего места Игнат видел, какими обреченными и остекленевшими вдруг стали ее глаза —будучи живой, она уже принадлежала нави, иному миру, откуда нет возврата.
Это поняла и бабка Стеша, которая вдруг ухватилась за текучую, кровяную мглу, за это неживое существо, и заговорила просяще:
– Может, пустите ее, пан? С нее все-таки прока не будет, мала еще. Нешто вы себе кого получше не выберете, пан? Пустите…
– Довольно, – в голосе существа все также не было эмоций. Багряные отблески обтекали его силуэт, и казалось, что чудовище само создано из мрака и пламени. – Забираю ее… и договор заключен.
– Пан, да как же… – плаксиво начала бабка.
– Забираю ее, – жестко выдохнула тьма. – Или каждого…
Бабка Стеша замолчала и отошла. Игнат видел, как лапы существа начали закручиваться вокруг Званкиного тела. Она вдруг стала чернеть, заваливаться назад, пока не обмякла тряпичной куклой. Чернильная вязкая тьма соскользнула с ее лица, и мальчику показалось, что под тонкой кожей некогда румяных щек налились чернотой трещинки капилляров.
– И… г… наш… ш-ш…
В последний раз тихо вздохнула она.
От этого мучительного, просящего вздоха Игната подбросило с лавки, будто силы снова вернулись к нему.
– Званка! –