А Костю выписывать не торопятся. Начала скакать температура, плохо заживает рана, иногда Костя белеет от боли. А Маруся так надеялась, что скоро можно было бы его в гости пригласить. У нее теперь уютно, чисто, обои новые, потолки белые и занавески с оборочками. И тетя Катя, наконец, посмотрела бы на Костю. А теперь не до гостей.
За Робертом приехали на день раньше положенного. Вот незадача. Маруся и предложила переночевать. А что? Там же, кроме брата, еще мама. Что ж людям на скамейке в скверике спать? Маму Роберта зовут Грета, а брата – Пауль. Роберт зовет брата Пашкой. Это их старенький дед-немец настоял, чтобы внуков называли немецкими именами. А они и язык-то толком не знают, но спорить с дедом в семье не принято.
Когда Маруся вела к себе гостей, встретила Гусятникову. Та, поджав губы, всех оглядела и тут же побежала рассказывать, что Маруся комнату сдает приезжим и извлекает нетрудовые доходы. Теперь понятно, почему она от обмена отказалась, понятненько! Но тетя Катя Скорикова вывела вредную Гусятникову на чистую воду. Если она жадная и корыстная, что же по себе людей судить? Может, она против, что человек пустил переночевать мать раненого афганца? Может, она вообще не уважает нашу армию и ее солдат? Или ей наплевать на защитников Родины? Пока многие ребята своей жизнью жертвуют, Гусятников младший даже в армии не служил! Еще не известно, действительно ли его здоровье подвело или…
Гусятникова не рада была, что вообще ввязалась. Несколько дней шмыгала в магазин и на работу по стеночке. Бабуси на лавочке смотрели осуждающе, кто ж с Катей Скориковой не согласится? Ишь, бдительная какая! Только неприятностей накликала.
Пауль починил розетку в коридоре и переключатель у утюга. Тетя Грета оставила Марусе огромную дыню. Только велела после дыни часа два ничего не пить, желудку вредно. Половину желто-медовой дыни съели Маруся, Мишенька и тетя Катя. Два огромных куска отнесли тете Оле и дяде Мише. И еще приличный кусище пришлось нести на работу, чтобы испортиться не успела.
Костя стал еще молчаливее, лицо осунулось. На улице его начинало знобить. Иногда на лбу проступали капельки пота. У Маруси просто сердце разрывалось от жалости. Выспрашивала у Мишеньки, что врачи говорят. Дела не радостные. На неделе соберется консилиум. Может, придется ногу до колена ампутировать.
Марусе стало тяжело дышать, и внутри словно холодный камень упал. Плохо слышала Мишенькины медицинские объяснения. Домой шла, покачиваясь. Заревела, только закрыв дверь в квартиру.
Пришла к Косте, но в дверях на этаже ее перехватила медсестра Люська. Тащила Марусю за рукав подальше от двери.
– Ты пока не приходи. Не ходи пока, он просил. Чтобы, в общем, ты не ходила… Он просил.
Маруся настолько растерялась, что даже не спросила, как Костя себя чувствует. Молча сунула Люське пакет с гостинцами и пошла на негнущихся ногах, как деревянная кукла.
– Ты, это… не переживай. Может, оно и к лучшему. Ты главное –