руки. Однако вены девушки плохо принимали его кровь. Он поднял голову к луне и увидел, как на ее мраморно-белой поверхности расплывается неясное пятно, очень похожее на кровавое, от чего сияние стало страдальчески розовым. Но лицо Лауры не порозовело даже под влиянием этого света.
Эдгара не устраивал такой исход, его захлестнула жалость. Нащупав слабый пульс на шее – к счастью, он еще не пропал, Эдгар осторожно завернул тело Лауры в свой плащ, принял в объятия и взмыл в безоблачную высь – туда, где находился замок. Он поклялся самому себе, что ни за что не позволит ей умереть, его бесценная Лаура будет жить любой ценой.
Глава 3
Когда Эдгар внес Лауру в замок на руках, он был близок к отчаянию. Она еще дышала, но Эдгар боялся, что не справится и не сможет вдохнуть в нее новую жизнь. Он изначально сделал все неверно: слишком быстро, не за три раза, как положено, а за один, понадеявшись на ее врожденный дар – вампирскую кровь. Не рассчитал свои силы, увлекся, был непростительно самоуверен. Поглотил слишком много крови, и вот теперь она умирала в его объятиях. Так досадно выжидать девятнадцать лет, чтобы все потерять за одну ночь. Эдгар положил Лауру на кровать и осторожно разрезал ей второе запястье, снова пытаясь передать свою кровь. Она впитывалась, но очень медленно, и по каплям вытекала обратно. Эдгар обреченно вздохнул: у него имелся запасной план, в котором, однако, не было ничего привлекательного, – Элеонора.
Эдгар знал, что все эти годы Элеонора не убивала. Раз в месяц, в полнолуние, ее муж Филипп, пользуясь служебными связями, переливал ей донорскую кровь, и Элеонора держалась. Она была слаба и не развивалась как вампир, но эта выхолощенная кровь сохраняла в ней видимость жизни. Эдгар искренне недоумевал, зачем Филипп тратит столько усилий, чтобы оберегать пустую оболочку Элеоноры, да и вообще, зачем ему такая жена, красивая и не стареющая, но лишенная человечности. Сам Эдгар не представлял себя рядом со смертной женщиной – слишком велика была бы пропасть между ними. Именно потому он не медлил и сразу обратил Лауру, забрав на свою сторону реальности. Однако Филипп Уэйн двадцать лет провел в одной постели с вампиром, и, по всей видимости, ему это нравилось. Воистину, то была любовь, причины которой не требуют объяснений.
Эдгар подошел к большому старому зеркалу и окровавленной рукой дотронулся до него. Стекло затуманилось, и в глубине зеркальной глади возникла Элеонора. Он увидел ее в лондонской квартире, отдыхающей на кровати с книгой. Оторванная от взрослых дочерей, женщина явно наслаждалась уединением с Филиппом – предметом своего обожания и обладания. Но сейчас мужа не было дома.
Увидев, как поплыла поверхность ее большого зеркала, Элеонора в изумлении поднялась с кровати и подошла к нему. Она близоруко прищурилась – без притока живой крови зрение у нее снова ухудшилось – и рассмотрела знакомую комнату, в которой неоднократно бывала. Ее нелюбимая дочь лежала на кровати, бледная как мертвец. Эдгар вернулся к своей жертве