напрягая зрение, и ее прищуренные глаза, почти черные на солнце, напоминали пустые глазницы черепа. Она постепенно различала черты лица Эдгара, мягкое атласное мерцание его черной рубашки, изящную походку, длинные золотистые волосы, напоминающие ее собственную шевелюру. Однако локоны ее предка отличались изменчивым сиянием пламени, в то время как крашеные волосы Элеоноры отражали лишь жалкую подсознательную попытку вернуться к истокам.
Эдгар с Лаурой подошли уже вплотную к скамейке, а Элеонора все еще смотрела на мужчину с недоумением, и тогда стало понятно, что она не узнает его. Зыбкая память скрыла воспоминания об их дьявольской сделке, о риске, которому они оба подверглись в тот момент, когда растерянно балансировали между смертью и вечностью, о кровавой бездне, из которой Эдгар извлек гибнущую Элеонору, потребовав взамен ее нерожденное дитя. Что ж, он намеревался напомнить ей о себе и о том, что она должна ему.
– Добрый день, Алиса-Элеонора, – приветствовал Эдгар с издевательской любезностью, назло называя полным именем, – ты прекрасно выглядишь.
Она не хотела узнавать его, но ее глаза по капле заливала тревога, и червь сомнения начал тихонько копошиться в сердце.
– Я не знаю вас, мистер, – проронили холодные губы.
Элеонора опустила взгляд и увидела маленькую Лауру, которая стояла подле Эдгара, доверчиво цепляясь за руку и глядя на него снизу вверх. Тогда в матери вспыхнули искры ярости, и она решила выместить раздражение на дочери, перехватить ее у Эдгара и продемонстрировать свою ничтожную власть. Она резко притянула девочку к себе и с остервенением отшлепала.
– Я кому велела не разговаривать с чужими! – воскликнула Элеонора, отталкивая Лауру, но не с ленивой мягкостью, как Джемайму, а словно стараясь отшвырнуть как можно дальше от себя. – Посмотри, на кого ты похожа, настоящее пугало! Беги, поищи сестру, пусть она тебя причешет!
Лаура повиновалась и убежала, скрывая слезы, выступившие у нее на глазах от боли и незаслуженной обиды.
Эдгар с сожалением проводил ее взглядом и обернулся к Элеоноре.
– Я бы советовал тебе поласковее обращаться с ребенком.
– Вы собираетесь учить меня воспитывать детей? – сдержанно осведомилась Элеонора, словно Лаура унесла с собой весь запал ее ненависти.
– Да, если это касается моего ребенка, – ответил он с давно предвкушаемым наслаждением, хотя Лаура вовсе не была его биологической дочерью.
Кончики мертвых пальцев Элеоноры дернулись, как будто Эдгар затронул в ней неуловимую ниточку жизни, и журнал рухнул с колен, шумно прошелестев страницами и взметнув пыль, но женщина не дрогнула. Ее рука скользнула в сумочку и извлекла пачку сигарет. Элеонора по-прежнему неудержимо хваталась за них всякий раз, когда не знала, что делать и что сказать. Она попыталась заполнить паузу возней с зажигалкой, а затем, когда огонек полыхнул в изломе ее губ, глубоко вздохнула, словно вспомнила о необходимости дышать.
– Теперь