по льдам к пустынному берегу полуострова Таймыр и посуху обследует, описывает его. Тщательность и точность, с какой выполнены эти работы, поразительна. Еще более поразительно мужество этих людей: ведь они испытывали нехватку практически во всем.
– Я вам сейчас покажу маршруты этих экспедиций. – Возбужденный Николай развернул на столе вычерченную от руки карту. – Вот смотрите…
– Погоди, погоди – темновато, – остановил его Корней. Пересев к печке, он нащипал ножом, сделанным из старой косы, лучины. Запалил сначала одну, потом, для лучшего света, вторую.
– Вот теперь получше. И что там у нас?
– Смотрите, здесь нанесены все маршруты. Штрихами – первопроходцев, а те, что мы прошли, – точками. Я ведь тоже изрядно помотался по Северу. Если сложить все вместе, то поболее кругосветки получится. Вот отсюда досюда прошел в 1940-м с Ленинградской экспедицией. И тут был, и тут, – с гордостью показывал он.
– Я тоже немало походил по лесам и горам, но мне с тобой не сравняться.
– Вам будет чудно, но в Заполярье леса в обычном понимании нет.
– А что там, трава, что ль?
– В основном карликовые березки и ползучие ивы. А вот цветов море. Когда все они зацветают… красота неописуемая! Глаз не отвести. Горы есть, но пониже ваших и по большей части лысые. А вот озер и болот без счета. В них, правда, не утонешь – вечная мерзлота.
С того дня их вечерние посиделки стали регулярными. Николай приходил к Корнею, как только управлялся с заданиями благочинного[12].
За чаем он подробно рассказывал все, что знал о Севере. Корней внимательно слушал. Если что-то было непонятно, переспрашивал. Оставшись один, записывал в тетрадь самое важное. В том, что судьба свела его с таким знатоком Заполярья, он видел Божий промысел.
Эти встречи-беседы окончательно лишили скитника покоя. Север все сильнее манил его. Никакие доводы разума уже не могли заглушить его желания идти туда, куда звала мечта, рожденная в детстве бабушкиными сказками: ведь ни одна из них не обходилась без упоминания о Студеном море. Корней и не противился этому зову. Эта мечта-желание настолько завладела им, что, ложась спать, он непременно мысленно проходил весь путь от монастыря до океана. А случалось, просыпался ночью от нахлынувших сновидений воображаемой дороги и подолгу лежал, заново переживая сон.
Корнею хотелось обсудить с сыном свое намерение отправиться на Север, но все робел: как-никак настоятель монастыря. Наконец набрался смелости и, выждав момент, когда тот отдыхал в своей келье, постучался. Изосим отворил сразу, словно ждал его. Это успокоило Корнея, и он заговорил без стеснения:
– Сынок, – тут он запнулся, – отец Андриан, пришел посоветоваться.
– Слушаю внимательно.
– Ничего не могу с собой поделать. Старая маета одолевать стала – потянуло в дорогу.
Изосим вопросительно глянул:
– И куда теперь?
– На этот раз туда, где кончается земля. Хочется увидеть океан и побывать в тех краях, где пол-лета – день,