обломов.
– Вы поступили в институт, – Рома улыбается и обращается ко мне на вы, значит, гроза миновала. Я прислушиваюсь к себе, и впервые за этот вечер мысль о поступлении вызывает во мне какие-то эмоции. По крайней мере, это будет что-то новое. Совсем другая жизнь. И потом, не зря же все кричат, что студенческие годы – самые отвязные и потрясающие? Я тоже улыбаюсь уголком губ.
Мы засыпаем в обнимку, а перед сном ещё долго целуемся, и это одновременно и прекрасно, и мучительно. Уже проваливаясь в сон, я слышу, как он шепчет: «Только не привязывайся, маленькая», но засыпаю прежде, чем успеваю это обдумать. Это был очень длинный день.
Я просыпаюсь около восьми утра. Рома тихо посапывает рядом, а я на цыпочках выползаю на кухню, закуриваю и пытаюсь хоть как-то осмыслить всё произошедшее.
Мне плохо. Мне плохо физически: мой организм не привык к таким дозам алкоголя. Меня подташнивает, ужасно хочется пить, и во всём теле дикая слабость. От сигареты начинает жутко кружиться голова, так что я чуть не сваливаюсь с табуретки.
Но самое главное – мне ужасно, кошмарно плохо морально.
Всё, что случилось вчера, наваливается на меня и атакует мой протрезвевший, но дико похмельный мозг. Влад. Моё ужасное разочарование. Рома. Звонок маме. Блин…
Зачем я вчера столько пила? Зачем надо было напиваться с самого начала? Любовь к Владу борется во мне с растоптанным самолюбием, и этим печальным утром самолюбие побеждает. Если бы я настолько не напилась, никогда в жизни не стала бы вести себя так глупо, как истеричная идиотка. Я съёживаюсь в комочек, вспоминая, как кричала на него, как посылала его к чёрту. Ведь все присутствовавшие, конечно же, поняли, в чём дело, и сам Влад тоже всё понял. Теперь я даже отчасти рада, что он скоро уезжает. Не представляю, как после такого смотреть ему в глаза.
И мама. Как, ну вот как я могла так поступить? Ничего ей не объяснить, не отпроситься, не поговорить толком, просто бросить трубку и выключить телефон. А ведь мы с ней ещё даже не виделись с тех пор, как я узнала, что поступила. И теперь вместо поздравлений меня ждёт головомойка – и вполне заслуженная! Мне хочется плакать, я с тоской думаю, что эта вечеринка была моей самой ужасной идеей. Лучше бы я осталась дома. Мама бы купила тортик, и мы с ней отметили бы вдвоём моё поступление. И всё было бы хорошо. Предательская слезинка скатывается по моей щеке, и я поспешно стираю её пальцами.
И Рома. Почему, ну почему я так себя вела? Почему я буквально предлагала себя человеку, который меня не хочет, – причём, если задуматься, дважды за день? Ведь я же не такая, я не какая-нибудь шлюха и я действительно люблю Влада! Тогда почему я не пошла домой плакать в подушку по моей растоптанной мечте? Почему вместо этого я позвонила Роме, напилась с ним и залезла к нему в кровать?
Я обхватываю голову руками и тихо всхлипываю. Потом закуриваю ещё одну сигарету. От курения мне делается только хуже, но плохое самочувствие хоть как-то отвлекает от самоуничижительных мыслей.
Так. Если я что-то и знаю точно, так это то, что мне