так называемой «зависимой» части тела (зависимой от того, в каком положении лежит труп) и быстро свертывается. Считается, что синюшность становится явной примерно через шестнадцать часов после смерти.
Этот срок тоже давно прошел.
Девочка умерла сидя, потом труп положили на спину. В связи с этим Эф ожидал, что скопившаяся в тканях кровь окрасит нижнюю часть спины в темно-фиолетовый цвет.
Он окинул взглядом ряды мешков:
– Почему тела не разлагаются, как положено?
Эф вновь перевернул девочку на спину, большим пальцем оттянул правое веко – это движение было у него заучено до автоматизма. Роговица помутневшая; склера – белочная оболочка глаза – сухая. Как и следовало ожидать. Эф осмотрел кончики пальцев правой руки девочки, той, которую она вложила в руку матери, – подушечки слегка сморщились: результат обезвоживания. Опять-таки ничего необычного.
Вот только синюшность. Точнее, ее отсутствие…
Эф сел на пятки и некоторое время не двигался, размышляя. Противоречивость картины ставила его в тупик. Потом он просунул большие пальцы рук между сухими губами девочки. Когда нижняя челюсть отошла от верхней, девочка словно выдохнула: это вышел газ, скопившийся во рту и верхней части горла.
В полости рта Эф поначалу не увидел ничего странного, но все же просунул внутрь палец и придавил язык, чтобы проверить его на сухость.
Нёбо и язык были действительно сухие и совершенно белые, словно вырезанные из слоновой кости. Этакое анатомическое нэцке. Язык обрел жесткость и, что удивительно, стоял торчком. Эф отодвинул его в сторону, чтобы посмотреть, что под ним, – там тоже все было сухо.
«Сухо? Обескровлено? – подумал он. – И что же дальше?»
В памяти всплыло: «Тела обескровлены… в них не осталось ни капли крови»[24]. А если эта строчка не так запомнилась, то вот другая – из телесериала «Мрачные тени» Дэна Кертиса[25], шедшего на экранах в начале семидесятых годов: «Лейтенант… эти трупы… они… они обескровлены!» И – органная музыка.
Усталость давала о себе знать. Ухватив жесткий язык девочки большим и указательным пальцем, Эф направил луч фонарика в белое горло. Оно выглядело как нечто гинекологическое. Порнонэцке?
И вдруг язык шевельнулся. Эф дернулся назад, вытащил изо рта пальцы:
– Господи Исусе!
Лицо девочки оставалось маской смерти, губы по-прежнему были слегка разомкнуты.
Стоявшая рядом Нора вздрогнула.
– Что это было? – спросила она.
Хотя пальцы были в перчатках, Эф все равно вытер их о брюки.
– Просто рефлекс, – сказал он, вставая.
Еще какое-то время Эф смотрел на лицо девочки, а когда больше не смог смотреть, наклонился и застегнул молнию, отрезав покойницу от окружающего мира.
– Что это может быть? – спросила Нора. – Что замедлило разложение тканей? Эти люди мертвы…
– Во всех смыслах. Вот только не разлагаются. – Эф встревоженно покачал головой. – Нельзя