Штамм. Начало. Чак Хоган

личная резиденция Элдрича Палмера – королевский пентхаус с ониксовыми полами, где на столах стояли скульптуры Брынкуши[31], а обоями служили работы Бэкона[32].

      Палмер сидел один в телевизионной комнате. Все шторы были опущены. В этом помещении, так же как в его доме в Дарк-Харборе и в кабине его личного медицинского вертолета, температура воздуха составляла ровно семнадцать градусов Цельсия. С семидесятидвухдюймового экрана на него пялился раскаленный дочерна зрачок с огненно-красным ободком в окружении ослепительно-белых языков света.

      Палмер мог бы выйти на улицу. В конце концов, сегодня для него достаточно прохладно. Он мог бы подняться на крышу, чтобы наблюдать затмение оттуда. Но техника позволяла ему приблизить картинку – не картинку тени, отбрасываемой на землю, но картинку Солнца, подчинившегося Луне, а это зрелище было для него сладостной прелюдией к полному разорению мира. Палмер знал, что не задержится на Манхэттене. Скоро, весьма скоро Нью-Йорк станет не столь уж приятным местом для прогулок.

      Он сделал несколько звонков, осторожно переговорил кое с кем по линии засекреченной связи. Его груз действительно прибыл, как он и ожидал.

      Улыбаясь, Палмер вылез из инвалидного кресла и медленно, но уверенно направился к гигантскому экрану, будто это был и не экран вовсе, а портал, через который он намеревался пройти в другой мир. Приблизившись вплотную, он дотронулся до жидкокристаллической панели, провел рукой по изображению злобного черного диска – жидкие пиксели, как бактерии, извивались под сморщенными подушечками пальцев. Словно его ладонь прошла насквозь и коснулась самого глаза смерти. Это покрытие Солнца Луной было небесным извращением, нарушением естественного хода вещей. Холодный, мертвый камень свергал с престола живую, горящую звезду! Для Элдрича Палмера сей факт служил доказательством, что возможно все – абсолютно все! – даже величайшее предательство законов природы.