перезвоном прекрасным
Под колокола завет.
Ты ведь не спишь, правда что ли?
Я говорю ведь не в пусто?
Ведь засорять так пространство
Словом не хочется в прок.
Это можно и иначе,
Рубят ведь люди с плеча,
Думают, что иначе
Им не можно… Ну и зря!
Запросто пропадают,
Но время не встанет вдруг вспять.
И не вернутся обратно
Прожиты годы опять.
Я бы забыл, но когда бы
Смог отпустить эти дни,
Где мы бывали когда-то
Счастливы и глупы.
Сестра
Тебе нравится убивать
Но не только душой и телом,
Но скажи ты зачем убивать
С перво взгляда да каждого встречного?
И зачем тебе это зло
Брать на душу, хранить на сердце,
Ведь с ушедшим за дело твое
Ты теряешь себя навеки.
Ты теряешь мотив души,
Чистой, доброй и непорочной.
Ты гниешь, бесполезно, внутри,
Словно яблоко переспевшее.
Ты ничто, но в зеркальной глади
Видишь облик царедворный,
Только есть ли вес у того,
Кто играет с твоим воображением,
Если сердце черно, а нутро
Пораженное язвами боли,
Что испытана будет потом
За все выходки и низведения,
Незаслуженны, неповинны,
Что попали на праведны головы.
Ты стоишь среди них, как бельмо
В темном кладбище полном боли.
Безумец
Я жил на грани безрассудства
Перемахнуть через черту
Лишь миг,
Но пропасти развернуться края
Всегда могли,
Чтоб поглотить в самом начале
Нещадного пути.
Уйти, не обернувшись,
Чтобы не знать о том, что будет дальше,
Чтобы забыть кем был, как унижали,
Чтобы забыть все те печали,
Что переполнили края
Давно потрескавшейся чаши.
Сосуд разбит. Фиаско, но едва ли
Остановиться мыслю я,
Когда цель не достигнута,
Когда так много на кон я поставил,
Когда и шкурой рисковал,
И всем нутром исполосован,
Когда был бит не трижды в раз,
А тысячи,
Когда враг был убит,
Но новый восставал
Просвет в рядах скрывая.
Я жил в борьбе, в ней и погибну.
Пусть звонче голосят на небе,
Ведь для безумца слаще смерть,
Покуда есть мечта
И бьётся в сердце.
Каждому
Подустал небоскребы вершить,
Разжигать на утесах пожары,
Застилать словно дымом, мосты
Утром ранним да очень туманным,
Подустал полуночный уж чтец
Нам на сны наскребать новых сказок,
Он устал, ведь за них столько бед,
Столько ссадин, осечек и вмятин.
Подустал