гор было не видно из-за туч. Это немного огорчило Клерви: в свободную минуту он любил уютно усесться у окна и подолгу наблюдать, как медлительное солнце скрывается за горными цепями. Ветер подул еще неистовее и яростнее, словно хотел смести дома Половрика, и молодой сапожник подумал, как сейчас должно быть холодно и неприятно на улице и как хорошо, что у него есть теплый дом.
Раздался легкий стук в дверь, и через мгновенье на пороге комнаты появилась Лори. Она принесла Клерви подогретого молока. Ее густые темные волосы были заплетены в длинную косу, перекинутую на маленькое округлое плечо. Она улыбнулась Клерви и, поставив поднос с молоком на его столик, неловко вытянула руки вдоль туловища. На ней было серо-голубое, в мелкую клетку платье на пуговицах.
– Как прошел ваш день? – отпив горячего сытного молока, спросил Клерви. Он не мог оторвать глаз от очаровательной девушки, – спасибо за молоко, очень вкусно.
– День прошел как обычно, – не прекращая улыбаться, сказала Лори.
– Сегодня у меня был удачный день, – вставая с кровати, проговорил Клерви, – еще немного осталось накопить – и я смогу открыть собственную мастерскую…
Он подошел к ней и посмотрел прямо в ее голубые глаза. Взгляд девушки посерьезнел, глаза ее широко распахнулись; у Клерви пересеклось дыхание. Он так давно знал ее, и она была для него самой доброй и самой красивой девушкой на свете. Он мечтал сделать что-нибудь хорошее для нее, мечтал сделать ее счастливой.
– Я пойду… батюшке надо еще помочь на кухне, – пролепетала Лори и быстро выпорхнула из комнаты, оставив после себя нежный цветочный аромат, который кружил голову Клерви.
Молодой человек улыбнулся, взял в руки стакан молока и присел снова на кровать. Он представлял себе счастливые картины, где он и Лори вместе.
Постепенно Клерви начало клонить ко сну. Он встал, задул засаленную свечу и, раздевшись, лег спать. А метель за окном все не утихала; похоже, ночью намеревалась разбушеваться снежная буря. Последнее, что Клерви услышал перед тем, как заснул, был вой ветра…
…По полю, покрытому снежными сугробами, мчалась галопом большая вороная лошадь с всадником на спине. Ветер развивал длинную черную мантию всадника. Шел снег. Белые крупные хлопья снега, медленно кружась в воздухе, незаметно ложились на землю. Было очень тихо, и даже стук копыт звучал как-то глухо. Нигде не было ни души; казалось, жизнь покинула этот уголок земли, эти просторные луга, окруженные еловыми лесами. Местность напоминала Забытый Край на севере. Был, похоже, уже вечер, и небо неторопливо темнело. Наконец лошадь замедлила бег и перешла на рысь. Черный всадник въехал в густой лес. Теперь он ехал по широкой, покрытой белым слоем снега тропинке, с двух сторон окруженной огромными елями с низко провисавшими от тяжести снеговых шапок ветками. Еще добрых полчаса лошадь бежала по лесной