По дороге ловко увернулся от идущей навстречу Хаси, и взялся судорожно накручивать телефонный диск, пробуя куда-то дозвониться.
– О, Санька приперся. Перся, перся, и приперся, – весело пропела Шура, – Санюнька!
– Чо?
– Чо-чо… Это тебя так в театральном твоем что ли учат? Чо. На этой самой, как ее? На сценоречи.
– На сценречи.
– У… Во как… А завтракать вас там учат? Носился утром, – трусы-парусы. Так ведь и не поел.
– Ел, – вклинилась в разговор Хася, почти уже дошедшая до двери, но опять остановившаяся в искреннем недоумении.
– Не парусы, а паруса, – улыбнулся Саня.
– Ага, труса-паруса. Чуть Тетьшуру с ног не свалил. Кстати говоря, паруса бы твои постирать бы пора, да пуговку бы пришить в одном месте, а то всё самое интересное видать…
– Тетьшур!
– А чо Тетьшур? – ухмыльнулась Шура и чистенько пропела: – У таракана усики, у мальчугана трусики…
Подобные диалоги всегда ее забавляли, широкая физиономия сияла удовольствием и как бы говорила в любом слове, в каждой фразе «радуюсь я разговорам с вами до чрезвычайности». Беспардонно оглядев стеснительного соседа со всех сторон, она продолжила:
– Вы с Александром хоть и чистенькие, а все равно замызгиваетесь. Девок-то не завели еще. Или завели? Да если и заведете, толку-то. Девка – это вам не мамка. Я же вижу. Стираетесь вон раз в месяц. Обедал хоть, голодайка?
– Да, – сказал Саня.
– Да, – добавила Хася.
– Не ври тетеньке! Что ел?
Саня пожал плечами, бросил трубку и поднял руки вверх.
– Чипсы, – озорно хмыкнул он.
– Псы… Псы… – отчего-то растревожилась Хася. Но ее никто не услышал, потому что ее никто особенно и не слушал, вернее, не прислушивался никогда.
– Да-да-да. Это, блин, еда. Сплошной кислотно-щелочной баланс. В смысле кислота и щелочь, – укоризненно качала головой Тетьшура.
– Кислотно-щелочной баланс – это про жвачку.
– А про чипсы чо?
– А про чипсы – хруст.
– Ох, и хрустанешся ты когда-нибудь нафиг с голоду. Погляди чем хрустеть-то надо. Хаська вон уже три штуки слупила, чо думаешь, она тут трется? Унюхала. Я ей третий в руки все норовила впихнуть. Не берет. Хныкает, недотрога, блин. Кстати, на Евгению-то Петровну она лучше реагирует, на Хасю совсем не отзывается.
– Вот и зовите ее Евгения Петровна, – нехотя отозвался Саня, берясь за телефон.
– А я и зову. А она и приходит. А тебя вот зову, а ты не приходишь.
– Да не хочу я.
– Санюнька, – настойчиво звала Шура, – все равно же не дозвонился, иди-к сюда.
– Да не хочу я.
– Иди сюда, худая жизнь!
Пришлось ему все же опять бросить трубку и подойти к столу в кухне.
– Чо?
– Опять чо? Ешь давай, вот чо!
– Да не хочу я.
– Это потому