детским «Сигналом», но являлось, словно таким ненавязчивым напоминанием о другом неявном мире, или точнее, о запретной изнанке этого, явного мира. Напоминание было ненавязчивым, но, как показало время, необходимым. То есть, делалось оно с необходимостью, которая не отпала. Просто, видимо, однажды, мой неприкосновенный запас детства был исчерпан. И это было неотвратимо, так как время ненавязчивых напоминаний проходило и наступало время новой необходимости, где им, во всяком случае, какое-то время, не было места.
Здесь надо сказать, что в возрасте четырех-пяти лет я догадывался, что изнанка этого мира есть его продолжение. Визуальным же воплощением его я считал, во-первых, Олега Блуднина, его жужжание и его странный дом с одним окном, в котором маячит непонятное, напоминающее пожилую женщину существо с рыжими волосами, а во-вторых, все те многочисленные комбинации человеческих совокуплений, на изображения которых я напарывался во время своих прогулок по окрестностям СМП.
Передача с эффектной заставкой кончалась, но затем, на прогулке, зачастую именно когда я натыкался на очередное уличное художество, я начинал напевать нечто похожее на вариации запавшей в душу мелодии. Видимо потому, что подобную музыку нельзя было услышать с пластинок, мне казалось, что это какая-то, чуть ли не запрещенная, во всяком случае, недоступная даже для моих папы и мамы музыка. Поэтому, ее прослушивание и устное воспроизведение ассоциировались у меня со всеми остальными табуированными вещами: с матом, тем, что называлось в нашем дворе словом «ебаца», со сгоревшим клубом, теми же надписями и рисунками, детсадом, и так далее. Спустя десятилетия, я узнал, что музыка из «Международной Панорамы» это великий, уже давно ставший классикой хит гитарной серф-команды The Ventures «Vibrations». Однако, была и другая, более редкая передача, потому, что шла раз в месяц в то время суток, когда мы уже часа два как должны были видеть сны. Это была серьезная политическая программа для искушенных «Камера смотрит в мир». Она начиналась и заканчивалась еще более безумной (именно так я ее тогда воспринимал) композицией, авторство которой мне стало известно лишь десять лет спустя после моего первого знакомства с ней. А еще двадцать лет спустя я узнал, как она называется и как называется диск, который она открывает. Итак, это была «One of These Days» с THE MIDDLE (1971) PF.
Кроме исполнителей, мелодии которых были закреплены за некоторыми передачами советского телевидения, как, например, Поль Мориа (Paul Mouriat): «В мире животных», «Кинопанорама», «Прогноз погоды»; Петер Бауман (Peter Baumann «Chasing the Dream»): «Очевидное-невероятное»; Майк Олдфилд (Mike Oldfield «Tabular Bells»): «Вокруг Света»; позднее Art of Noise («Peter Gann») «Клуб Кинопутешествий», вкрапления умной зарубежной музыки можно было услышать во множестве других телепрограмм. Лишь много лет спустя я узнал, что благодаря этому самому советскому телевидению в моем раннем трущобном детстве я уже был знаком с ведущими исполнителями арт и краут-рока. В передачи социально-политические, как правило, касающиеся положения дел на враждебном Западе, вкраплялись