будет по другим адресам. А вообще, сдается мне, что товарищ старший лейтенант тоже "того", – понизил он голос, переходя на шёпот.
– Что значит "того"? – Испугалась я.
– Ну, может зомбануться. Видели ссадину у него на щеке? – Прошептал Петренко, оглядываясь по сторонам. – Чумаков опасается, что это все же укус. В запале борьбы, ваш сосед так мощно клацал челюстями, что он не сразу понял, как именно его поранили. Но на всякий случай попросил меня сегодня принять у него дела… И остаться с Вами, потому что видел днем, как Вы "перегораете"… А сам решил добровольно изолироваться на сутки.
– Ойййёёёй, – внезапно я почувствовала, как холодная волна обволакивает мои ноги, поднимается выше, заставляя меня содрогнуться всем телом.
– Замерзли? – Проявил участие сержант. – Пойдемте домой. – И, прикрепив на стену объявление с экстренными номерами связи, вяло поплелся вверх по лестнице.
***
Очутившись дома, я первым делом проверила, как там Миша.
Мальчик оказался вполне смышлёным. Поужинав, он помыл за собой тарелку. И налив чая, уже вовсю грыз печенье, отчаянно соря на пол, тщательно вымытый мной утром.
Кот, осознав, что на его территорию никто не посягает, лениво разлёгся на подоконнике, изредка помахивая кончиком хвоста.
Вручив Петренко поводок, я выпроводила их с Жужей за дверь, пообещав обоим обильный ужин по возвращению.
Неожиданно, мое внимание привлёк навязчивый скрип карусели под окном.
Отогнув тюль, я присмотрелась, и неприятный, липкий комок снова заворочался в моём желудке.
На площадке одиноко застыл мужчина в белой рубашке. Говоря "в рубашке", я хочу уточнить, что кроме неё, на дядьке, в принципе, одежды не было. Ни ботинок, ни брюк. Ни, простите, белья. Местами белый хлопок покрывали бурые подтеки запекшейся крови. При этом рубашка расстегнулась и развевалась на ветру, как знамя грядущих времен.
Его живот и пах покрывали следы укусов. Кусок бедра выгрызли напрочь, почти до кости. И теперь оттуда сочилась зеленовато-бурая жидкость, мало похожая на кровь.
Скрипучая карусель изредка задевала мужчину, заставляя его покачнуться.
Послышался звук домофона, а вслед на ним – деликатная ругань Петренко.
– Снова-здорова! – Выпалил он от неожиданности. – И чего людям дома не сидится?
Заметив его, мужик заметно оживился и колченого заковылял в сторону сержанта. Расстояние стремительно сокращалось.
Собака, взбудораженная приближением ходячего трупа, оглушительно залаяла, переходя на вой.
– Да тише ты, дурёха, – цыкнул на неё сержант. – Сейчас всех покойников соберём.
Поспешно затолкав Жужу в подъезд, Петренко достал табельное оружие и, подпустив мужчину ближе, выстрелил точно ему в глаз.
Развернувшись на пятках, я отпрянула от окна. Наверное, никогда не смогу привыкнуть к такому зрелищу.
Сквозь открытую форточку послышался звонкий голосок Маргариты:
– А