и резким движением поднялся с матраса.
Напряжение достигло предела, и усатый "летёха" нервно вздрогнул, отскакивая к двери. Как встревоженный кот – изящно и стремительно.
Петренко, вскинув пистолет, прицелился в голову командиру.
– Спокойно, – слабым голосом пролепетал Чумаков. Язык его заплетался. Но он сделал усилие и продолжил. – Опустите оружие и дайте воды. Она на столе, в графине.
– Не пугай нас больше так… – Фыркнул усач.
– Да что со мной станет? Просто плохо немножко. – Слабо улыбнулся старлей, кутаясь в одеяло.
С облегчением выдохнув, Петренко бросился к графину:
– Слава Богу! Хоть одна хорошая новость за сутки, – раскраснелся он от удовольствия и протянул товарищу фарфоровую чашку. – Что произошло? – В нетерпении сержант налетел на Чумакова с расспросами, но тот лишь откинулся на подушку, снова закрыв глаза.
– Все вопросы потом… А сейчас душ и кофе.
***
– Значит, Вас не укусили? – Спросил Чумакова водитель, как только тот зашёл в комнату с полотенцем в руках. Ссадина на лице без пластыря выглядела "не очень" – желто-бурая корка гноя, образовавшаяся за ночь, говорила в пользу того, что в рану проникла инфекция.
– Воронов, давай на "ты". – Улыбнулся Чумаков. – Отложим всякую официальщину до лучших времён. Все услышали? – Спросил он собравшихся. Все трое утвердительно кивнули и уставились на командира во все глаза, как на восьмое чудо света.
– Чего глазеете на меня, как на ожившую статую Будды? – Подначил он товарищей, прихлёбывая кофе. – Ночью мне стало плохо. Температура зашкалила за "сорок". Я испугался и ринулся к аптечке, найдя в ней лишь "Анальгин" и капсулы от поноса. Ну что вы лыбитесь? – Закатил глаза он. – Работа у нас такая. То голова заболит, то наешься всякой гадости, – благодушно расхохотался лейтенант, но тут же поморщился, ощупывая рану. – Итак, приняв двойную дозу "Анальгина", я почувствовал, как ломота в теле уходит и ненадолго уснул. Проснулся ночью от головной боли. Перед глазами плывет, воздуха не хватает. Кое-как добравшись до туалета, нашел там таз, ибо к мигрени в вертикальном положении прибавилась еще и тошнота. А потом уполз обратно в "нору" с острым ощущением, что до утра не доживу. Всё.
– Эй, а как же тот цирк, который ты устроил с часа до трёх? – Спохватился усатый сосед Чумакова. Кричал, носился по комнате. Что-то даже разбил.
– Убей меня, не помню. – Пожал плечами лейтенант. – Ну, может, лунатил. Мама рассказывала, что в детстве я иногда ходил во сне с температурой.
– Но это не объясняет того, как ты выжил после укуса? – Всплеснул руками сержант и поднял с пола лампу. Цветастый плафон раскололся надвое.
– Ну, есть шанс, что я действительно просто оцарапался. Ссадил кожу о перстень… Сам не знаю… – Пришел в тупик Чумаков.
– А сепсис? – Указал Воронов пальцем на щёку. – Рана до сих пор горит.
– Да и чувствую я себя неважно. – Признался старлей.
– Может, еще "покарантинишь", для верности? –