выехать на место преступления и осмотреть всё своими глазами.
– Хорошо, можете выехать, вот вам ключи. Займете кабинет покойного Сергея Александровича. Все свободны…
Эскорт из трёх машин направлялся к центру и приближался к той самой улице Первомайской. Зрелище вырисовывалось мрачное. На асфальте была огромная воронка, в домах местами отсутствовали стёкла, деревья перекорёжены. Чесноков шёл, медленно разглядывая всё вокруг. Сзади шагал Колобов.
Во дворе дома стояла машина аварийной службы. Возле воронки лежали баллоны и шланги, они тянулись прямо в яму. Вокруг суетились люди в грязных спецовках.
– Тяни, давай!
Они вытянули прямо из воронки мокрого человека в сварочных очках с горелкой, шлангом и фонарем, как будто выдернули самого чёрта из преисподней.
– Петрович, задвижка не держит, перекрывай центральную.
– Это же весь микрорайон выключать, а на улице минус пятнадцать.
– А я тебе когда говорил! Если бы сразу выключили, то уже заварили бы.
– Ладно. Вася, Костя, езжайте перекрывать, – обратился он к уставшим, измазанным рабочим. Мокрый сварщик полез в будку аварийки.
– Замёрз?
– Чуть не ошпарился, вода-то горячая.
Колобов и Чесноков подошли к человеку, которого называли Петровичем.
– Ну, какие дела? – спросил Колобов.
– Да хреновые, какие ещё. Вчера целый день эту дырку расчищали, никак до трубы не доберёмся. Воду скачивали, а тут ещё эта задвижка. Вторые сутки ребята пашут. В домах вон окон нет, а тут вторые сутки отопление не работает, все трубы к чертям разморозились.
– Скажите, а в этот коллектор можно как-нибудь ещё проникнуть, не через люк? – спросил Чесноков.
– Нет, только через этот чёртов люк, – ответил Петрович.
Колобов повернулся к Чеснокову:
– Взрывом повреждена теплотрасса. Тут после взрыва всё вокруг было залито горячей водой. Эксперты говорят, что из-за этого многие улики были просто смыты. Люк находится на въезде на Первомайскую, тут машина обычно притормаживает, либо вообще останавливается, чтобы выехать на оживлённую улицу. Водитель въезжал с другой стороны двора, проезжал вокруг детской площадки, останавливался возле подъезда Васютина, – он указал рукой на пятиэтажный дом, – второй справа и выезжал здесь. По-другому просто нельзя, здесь знак «кирпич», то есть в обратном направлении нельзя, да и неудобно. Дорога в этой части узкая, и проехать мимо люка, который посередине невозможно. Машину выбросило на трамвайные пути.
Чесноков погрузился в размышления. Он представил себе тёмное февральское утро, машину, подъезжающею к подъезду. В неё садится человек в форме, и она трогается. Снег хрустит под покрышками, и за этим всем кто-то следит. Уверенное и напряжённое лицо, пульт, зажатый в руке. Он чувствует, как работает двигатель, остановка, первая скорость, водитель отпускает сцепление, и палец нажимает кнопку.
Полковник всматривался в здания, окружающие воронку, пытаясь угадать, откуда