тоже.
– Ох, не надо мне льстить! Я на такую грубую лесть давно уже не ведусь. У меня, знаешь ли, есть зеркало!
– Нет, это правда…
– Кстати, насчет правды, – Анна Ильинична быстро и внимательно взглянула на мужчину. – Какая кошка пробежала тогда между тобой и Николаем?
– О чем ты?
– Ведь вы за несколько месяцев до нашей… до нашего отъезда перестали общаться. Как будто оборвали все связи.
– Что ты говоришь? Честно говоря, я не помню… – Роман Андреевич невольно отвел взгляд. – Наверное, у нас просто была настолько разная жизнь, что не о чем стало говорить. Пропали все точки соприкосновения… нет, не помню.
– Не помнишь? Ну, в нашем возрасте это неудивительно. Ладно, не помнишь и не помнишь. Зато я помню, что Коля хотел подарить тебе одну вещицу… он говорил, что ты ее очень хотел иметь. Думаю, что тебе будет приятно получить ее на память о старом друге.
– Вещицу? – переспросил Роман Андреевич заинтересованно. – Ты говоришь о…
– Да вот она! – Анна Ильинична выдвинула ящик туалетного столика, достала оттуда большой конверт из плотной желтоватой бумаги и протянула его посетителю.
Тот взял конверт с недоверчивой радостью:
– Неужели это то, о чем я думаю?
– А ты сам посмотри! Лучше, как говорится, один раз увидеть…
Роман Андреевич достал из кармана кожаный очечник, вынул из него очки, надел их и только после этого открыл конверт и взглянул на его содержимое.
Это был аккуратно вложенный в тонкий пластиковый файл лист пожелтевшей от времени бумаги, покрытой выцветшими от времени зеленоватыми чернилами. Почерк был аккуратный, старательный, но многие буквы незнакомые, орфография старинная, давно забытая. Внизу листа стояла размашистая подпись с завитком на конце и расплывшаяся сургучная печать.
Роман Андреевич поправил очки и начал негромко читать:
– Мы, Божьей милостью государь, царь и великий князь Деметриус Первый… Это оно… – проговорил мужчина дрожащим от волнения голосом, прервав чтение. – То самое письмо… единственное собственноручное письмо Лжедмитрия Первого…
– Тебе виднее! – Анна Ильинична улыбнулась уголками губ.
– Я не знал, что оно было у Николая… он тогда советовался со мной, купить ли его, но потом вроде бы отбросил эту идею… Значит, все-таки купил…
– Ну, ты рад?
– Но оно бесценно! Ты и правда хочешь мне его отдать?
– Что я хочу – дело десятое. Важно, что этого хотел Николай, мой Коля. А для меня его желание – закон.
– Ты не представляешь, как это для меня важно… я так благодарен тебе…
– Ну вот и хорошо. Делать добрые дела приятно. А теперь извини, меня и правда ждут…
Однако и на этот раз Анне Ильиничне не суждено было уйти, потому что едва Роман Андреевич вышел, в дверь тут же просунулись две головы. Анна Ильинична прищурилась и узнала двух сестер, дочерей домработницы Нюры.
Несмотря на то что одна была очень светлая блондинка, про таких говорят «белобрысая», а вторая от души выкрасилась в ослепительный