с которой порой даже взрослые справиться не могут.
Про улицу сегодня разговора не было, Мила сильно утомилась и лишь попросила собрать для нее новый букет из ярких листьев, как смогу. Она вновь уставилась в окно и даже не сразу согласилась покушать, а все о чем-то думала, да и периодически поглядывала на дверь. Наверное, ждала отца. Но он как утром уехал, так от него не было ни вестей, ни сообщений, он даже дочери ничего не написал, а ведь она проверяла телефон и вновь прятала его под подушку.
Но я все равно гордилась девочкой, ведь мы сделали первый шаг, точнее, сделали все возможное, чтобы он был. Я просидела в палате до тихого часа, наблюдая за тем, как к Милане приходит детский педиатр и интересуется ее здоровьем, как Федор Михайлович вместе с хирургом осматривает маленькие ножки, что-то записывают и, удовлетворенно хмыкнув, вновь уходят.
– Я пока уйду работать, но через пару часов вернусь, не успеешь соскучиться, – улыбнулась девочке, которая сонно щурила свои глазки, на мои слова она кивнула головой.
– Ты только приходи обязательно, а то мне одной очень грустно.
Тихонько выйдя в коридор, поспешила к себе в кабинет, чтобы приступить к обязанностям и выполнить работу, от которой зависит пусть не все, но многое. Пациенты шли друг за другом, каждый со своими проблемами, но я не отвлекалась на посторонние мысли, выкладывалась, помня о том, что я своими силами попала на это место и обязана на нем удержаться.
Но когда дверь закрылась, и я вновь очутилась в полной тишине, непроизвольно подняла глаза на циферблат часов, высчитывая, сколько времени Милана находится без меня. Сейчас все думы, которые отложила на время, вновь вылезли, заставляя закусывать губу и думать о том, что за эти дни не увидела у девочки ни книжек, ни раскрасок. Только заяц, с которым она не расставалась, да телефон. Разве этого достаточно для ребенка? Я так не считала, совсем.
Вымыв руки, поправила волосы, убрав выпавшие пряди из тугого хвоста, и быстро направилась к своей подопечной. Тихонько приоткрыв дверь, заметила, что девочка разговаривала с отцом по телефону, который явно извинялся за то, что сегодня не сможет к ней приехать. Мне было больно смотреть на огорченного ребенка, который делает все возможное, чтобы папа обратил на него внимание, но я так и не знала, чем занимается Дамир Игнатович, но то, что он не последний человек в городе – понятно сразу, ведь мне сегодня мужчина в строгом костюме привез документы из поликлиники, и, пожелав удачного дня, развернулся, быстро уйдя, словно его и не было.
Вот кому еще так просто отдадут чужие вещи? Кому не откажут? Только тому, вокруг которого крутится власть, деньги и огромные связи. Мне уже страшно, ведь если что-то сделаю не так, то никто и не вспомнит про молодую массажистку.
Милана, когда поговорила с папой, лишь поджала губы и спрятала телефон под подушку. Я же четно пыталась ребенка развеселить, но она вновь от меня закрылась, только по возможности выполняла то, что просила.
Мы успели помыться и переодеться, как девочка попросила посидеть с ней перед сном.
– Не