не говорили ни слова о демократизации или либерализации советской системы.
2. Мы не критиковали внутренний уклад советского общества и не пытались его менять.
3. Мы и не помышляли о развале СССР.
Мое выступление в 13 лет в защиту Солженицына было осмысленным шагом протеста. Но это было мое индивидуальное решение, а после присоединения к сионистским кружкам я уже не мог бы себе позволить ничего подобного. Да, мы подчеркнуто избегали совместных действий с теми, кто говорил о полном комплексе «прав человека» в СССР. Я хорошо помню, как уже в конце восьмидесятых годов государственные структуры Израиля строго запрещали посылаемым в СССР учителям иврита и пропагандистам репатриации вступать в контакты с «Саюдисом» и «Рухом»… Были же времена, однако…
Невзирая на кажущуюся узость подхода, еврейское движение преуспело намного больше всех других, кто бросил вызов кремлевским властям в тот период. По прошествии четверти века уместно спросить: кто из нас был прав? Глядя на нацистские шествия на Украине и в Прибалтике, я рад тому, что был среди тех, кто не ратовал за развал СССР.
Уже в конце восьмидесятых годов я повернулся лицом к России с благодарностью за то, что мне довелось сменить накопившееся чувство обиды на естественное доброжелательство. Все наши требования к советским властям потеряли актуальность. Они полностью выполнялись уже с начала девяностых, и безо всякого труда для советской стороны.
В эти дни мне приходится получать письма от старых соратников, возмущенных моей поддержкой антифашистского курса Кремля на Украине. Дескать, помнят, как активно боролся я против той системы, а сейчас оказался с теми, кто по «неправильную сторону истории», как изволил выразиться Президент США Барак Хуссейн Обама. Не понимают мои зложелатели, что никогда мы намерений против России не имели, а только ратовали за возвращение своего народа на свою землю и к своим духовным корням. И как было нам разрешено то немногое, что было подобно кислороду, мы снова повернулись лицом к России.
И это нисколь не вступало в противоречие с тем, что альфой и омегой для меня во все времена было служение учению Торы и Израилю. Все наши старые претензии потеряли свою актуальность. Их место заняли вопросы обновленного обустройства отношений России с Израилем.
В начале 1992 года я опубликовал эссе под названием «Сион и Россия: перспективы». Предлагаю несколько выдержек из нее, не утративших актуальности.
Едва ли есть сегодня еще одна страна в мире, которая вызывала бы у евреев столь сильную эмоциональную реакцию, как Россия. Старшее поколение справедливо возразит, что с Германией было связано наибольшее количество переживаний. Но взаимоотношения евреев с немцами стали наследием страшного прошлого и не имеют серьезного будущего, по всей видимости. Историческое сплетение Сиона с Россией является одним из основных вопросов глобальной еврейской политики сегодня и требует серьезного и глубокого анализа. В этой статье мы заранее откажемся от попыток