чтобы породниться со своим партнером, представителем такой аристократической династии и самым уважаемым человеком в наших краях. Только любой разумный человек также рассудит, что мальчишка, которому были доступны все радости жизни, и, которого застали врасплох да при таких событиях, не сможет найти для себя ничего утешительного в браке с такой женщиной как Настя. Не думаю, что Александр откажется, но и восторга от такой перспективы ждать не стоит.
– Знаешь, душа моя, а ты не права.
– ?!
– Что-то мне подсказывает, что наша Настя теперь совсем не та, какой была. Что-то в ней поменялось и очень кардинально, нутром чую. Правда, не могу пока сказать, что конкретно. Задаст она еще жару молодому Воронцову.
– Совершенно не понимаю твоего воодушевления, ее внешность…
– Внешность – это пара тряпок, пара заколок и пара тюбиков с кремом. Важно, уметь их использовать.
– Настя полностью сломлена. И ни тряпки, ни крем не помогут, если внутри тебя нет богини с гордо поднятой головой!
– Не согласен. Но зато, как сказано! Звучит, душа моя! – Вересковский потянул руку жены, сидящей рядом на диване, и поцеловал. Представляешь, она у меня денег попросила.
– Денег? Зачем?
– Не сказала. Круглая сумма. Вижу, что не просто так. Она поставила только одно условие – никаких вопросов, так что ты уж…
– Не беспокойся. Ну, и на что ей деньги? Она живет в любовных романах, своих текстах для корректировки и благотворительности. Может, детишкам в приют перечислит в честь свадьбы?
– Может, и в приют. А, может, и не в приют.
– А, вдруг… Вдруг, она в секту попала? Их сейчас полным-полно и ее внешность вполне отвечает их требованиям, – обеспокоилась графиня.
– Наталья! Да ты что! Не начинай!
– Надо проверить, куда деньги пойдут.
– Я не буду этого делать. Я верю своей дочери.
– Попомнишь мое слово. О каком тогда браке с Воронцовым говорить? Дочь спасать надо. А Сашка не потерпит в доме чокнутой фанатички и будет прав.
– Наталья! – повысил голос Григорий Филиппович. – Ты вообще когда-нибудь замечала, чтоб Настя была слишком набожной?
– Нет.
– Ее в церковь кнутом не загонишь! Только на Рождество и на Пасху.
– Но… мы вообще в последнее время не знаем, чем она живет и дышит!
– А, не ты ли говорила, что дочери нужно немного воздуха свободы? И что? Ей уже за тридцатник, а она до сих пор в девках сидит.
– Зато ты увидел ее целующуюся с парнем и закатил вселенский скандал! Развел их, таким образом, стараясь устроить счастье дочери?
– Во-первых, не целующимися, а за любовными утехами. А такое поведение для барышни недопустимо. И, во-вторых, этот парень, как ты его называешь, альфонс и хотел посмеяться над нашей девочкой. Ты бы слышала, как он со мной говорил. Если бы у него были серьезные чувства…
– …на дворе 21-й век! Двенадцать лет прошло, а ты все туда же! Двенадцать, Григорий!
Разговор нарушила Настя, вдруг появившаяся в гостиной.
– Садись, дочка! – пригласил отец, уступая