различных профессий, кузнеца с огненным горном, крестьянина, пашущего поле, ткача за ткацким станком, скорняка, обрабатывающего мех, лудильщика с медным сосудом. Как только Слепнев оказался в границах желтого треугольника, свет померк и на потолке возникла проекция звездного неба, Степан испуганно отпрыгнул в сторону и храм вновь озарился белым светом.
– Эти технологии сейчас нам недоступны, – успокоился Степан.
– Возможно белые боги, кто создал цивилизацию до нас прилетели с других планет, – предположил Алексей. – Когда ты шагнул в центр желтого треугольника, на потолке появилось ночное звездное небо. – Нам нужно осмотреть алтари, – предложил геолог и направился к одной из вершин треугольника.
– В нашем православном храме один алтарь, – трепетно выговорил Слепнев, – а у них почему-то три.
– Странно слышать уважительные слова о православной вере от офицера НКВД, – усмехнулся Елизаров.
– Я появился на свет не вчера, меня бабушка крестила в нашей уездной церкви, – Слепнев подошел к следующему алтарю, – в религии есть нечто мистическое, поэтому с верой нужно быть осторожным. – Передо мной сверкающий черный куб со стороной сантиметров двадцать пять-тридцать висит в воздухе над гранитным постаментом. Что там на твоем алтаре? – Спросил Степан.
– Над этим резным алтарем парит треугольная пирамида, светящаяся голубым светом, примерно такой же высоты, – настороженно пробормотал Алексей, наблюдая, как Слепнев подходит к третьей вершине желтого треугольника, стараясь не наступить внутрь его.
– Над третьим алтарем завис шероховатый каменный цилиндр, – как ты считаешь, Алексей, зачем светловолосым эти три артефакта?
– Думаю, Степан, в нашем мире сие никому неизвестно, – голос геолога прозвучал с тихой тоской, – Сожалению об одном, я не смогу зарисовать все это с подробностью археолога, на отрисовку стен уйдут годы.
– Необходимо схематично изобразить все, что мы видим вокруг, забрать три артефакта, – предложил Слепнев, – Сталин помешан на мистике, так что я уверен, что нас наградят и осыпят благами.
Елизаров был противником разграбления храма, но внутри его боролся ученый, делавший признания, а как можно заявить о себе не предоставив материальных доказательств, поэтому он смирился с предложением Слепнева.
– Нам нужно освободить вещмешки от инструментов, что мы с собой взяли из лагеря, только дневник оставлю, – вынес решении геолог, – ты засунешь в свой рюкзак куб, а в мой – оставшиеся артефакты, – начальственным тоном потребовал Елизаров, – приступай, пока я схематично зарисую храм.
Слепнев вытряхнул свой и поданный Алексеем вещмешок у стены, освобождая место под артефакты, геолог торопливо изображал храм в разных проекциях и записывая пояснения к чертежам. Степан подхватил черный куб, спрятал его в своем вещмешке и ловко нацепил лямки на спину. Следующим он приметил желтый цилиндр и завернул его в лоскут ткани, чтобы предметы не терлись