на него. Он локтем отпихнул меня назад, с кем-то поздоровался и завел неспешную беседу. Я обрадовался остановке и передышке. Сунул тетрадь подмышку и, зажмурив глаза, начал их яростно тереть – вдруг станет хоть немного легче? Под закрытыми веками прыгали разноцветные пятна, глаза жутко болели, я ругал про себя старого злодея, выдернувшего меня из уютного темного жилища.
Собеседник старика собрался, наконец, прощаться, и тут я услышал:
– Всего доброго, многоуважаемый господин Магрикритс!
Если этот придурок Магрикритс не сделает все правильно, было написано в дневнике мадам Беттины…
Я слегка приоткрыл один глаз, глянул в спину решительно шагавшего старика. Теперь обязательно пойду за ним до самого конца, чтобы выяснить, почему мадам столь неучтиво отозвалась о нем. Что он должен был сделать правильно? Я шел следом, продолжая постоянно стирать слезы с лица. Но вскоре, хочешь – не хочешь, пришлось признать свое поражение.
Я остановился, снял очки и закрыл ладонями зажмуренные больные глаза:
– Все! Больше не могу идти. Ничего не вижу.
– Держись за мой плащ, – недовольно пробурчал Магрикритс. – Если б не эта полоумная Беттина, стал бы я с тобой возиться? Разве я не самый крутой из волшебников этого края? Отобрал бы у тебя тетрадь, да и все. Так нет, старуха наложила на нее заклятие, да еще и сообщила мне об этом в письме. Хранитель дневника может отдать его только добровольно, иначе все записи исчезнут. Правда, они пропадут в любом случае, даже если их прочитает кто угодно, хотя бы и этот глупый крот. Ох, уж эти женщины, никогда не знаешь, чего от них ждать!
Не открывая глаз, я нащупал перед собой плащ, вцепился в его грубую ткань. Старик двинулся дальше, продолжая невнятно бубнить, но мне стало совершенно безразлично, что он там бормочет себе под нос.
Я правильно понял мадам, дневник теперь мой!
Мы шли еще довольно долго. Я брел, постоянно спотыкаясь, а поскольку ничего не видел, мог только чувствовать запахи и слышать звуки. То на меня налетал гомон людской толпы на большой площади, то шум наших шагов отзывался глухим эхом в узких переулках. Иногда до меня долетал запах цветов, иногда еды, а здесь мы, похоже, прошли около реки – свежее дуновение влажного воздуха скользнуло по лицу приятной прохладой.
Наконец Магрикритс остановился.
– Ффух! Вот мы и дома. Как ты мне надоел!
В ушах зазвенел пронзительный высокий голос:
– Ой, дедушка, кого ты привел? Он слепой?
– Почти, – отрезал старик. – Как дела, дорогая?
– Все в порядке, только в твоей лаборатории горшок разбился. Нечаянно! Какие у него волосы, меня зависть разбирает, дедушка!
– Какой горшок? – взвыл Магрикритс. – Если большой и зеленый!..
– Большой и зеленый, – подтвердил голос.
Магрикритс рванулся с такой скоростью, что я едва успел разжать пальцы и отцепиться от его плаща.
Любопытство заставило меня приоткрыть один глаз – посередине усаженного цветами просторного двора располагался большой