системы образования, не проникшийся духом Лицея, позвал на открытие школы других чиновников, выше его по рангу. Этот жест ничего не решал в развитии школьной идентичности. По этой причине дети остались равнодушны к приезду царя и министра просвещения.
Истинным моментом инициации для учащихся стала речь профессора А. П. Куницына, которая была произнесена в день торжественного открытия Императорского Царскосельского лицея 19 октября 1811 года7. Речь так понравилась императору Александру I, что он тотчас прислал Куницыну Владимирский крест8.
Эпизод торжественного открытия нового учебного заведения обессмертил Пушкин в следующих словах:
«Вы помните: когда возник лицей,
Как царь для нас открыл чертог царицын.
И мы пришли. И встретил нас Куницын
Приветствием меж царственных гостей».
Имя школы
Говорить о названии важно, потому что с помощью него школа говорит миру о себе, даже еще не открыв перед учеником свои двери. Необычное название способно дать школе нужный отблеск и стать ее визитной карточкой.
В начале XIX века в кругу высшего дворянства были значимы идеалы Античности. Благодаря своему названию Царскосельский лицей символически становился преемником славных традиций древней эпохи.
Точно так же, как Ликей стоял на окраине Афин, Царское Село располагалось в пригороде Санкт-Петербурга. В Древней Греции юношей учил сам основатель «гимнасия», величайший философ древности Аристотель9. Будущий декабрист Иван Пущин пишет, что название «…поражало публику в России – не все тогда имели понятие о колоннадах и ротондах в Афинских садах, где греческие философы научно беседовали со своими учениками»10. Необычное имя не сразу вошло в обиход. Долгое время еще употреблялось оно в женском роде: «Лицея»11. Так получилось, что название одной школы дало имя целому классу учебных заведений. Появился лицей в Одессе, который стал называться Ришельевским. Был Лицей князя Безбородко в Нежине, в котором учился Николай Васильевич Гоголь.
Название – одна из немногих вещей, которая определяет лицо школы. Отсутствие названия – это настоящая боль для организатора школьной культуры. Мне кажется глубоко порочной практика давать школам вместо имен номера. Присваивать такому эмоциональному пространству номер – это убивать те силы, которые помогут развить привязанность к родному учебному заведению. Бывает так, что учащиеся сами наделяют свое учебное заведение эпитетом, играя с номером или цифрой. Я знаю, что ученики одной из школ, имеющей двадцатый номер, называют ее «двадцатый централ», «двадцатка». Часто цифра становится именем школы. Например, московский Лицей «Вторая школа». Но в таком мегаполисе, как Москва, второй номер выделяется среди тысяч набивших оскомину других номеров.
Иногда организаторы школы присваивают ей имя выдающейся личности.