подобные настроения. Некоторые даже всяких химер, чудищ в тоннелях видеть стали. И говорить с ними. Все это расстройство рассудка, не более! Просто нужно внимательней к себе быть, бдительней!
– Вряд ли это обман чувств… Я даже взгляд часто чувствую за спиной, кто-то из темноты смотрит, словно спросить чего то хочет. И идет за тобой неотступно.
– И кто же это?
– Я почем знаю. Попробуй, разбери, кто это, что это… Мрак кругом!
– Так наш или чужой?
– Не знаю… Жесткий он, требовательный. Прямо как наши командиры. И как будто Ждет что-то от нас. А иногда, кажется, прямо просит.
– Да ну! Белиберда какая-то! Чего от нас ждать-то?
Ползаем здесь в туннелях измученные, всеми забытые, на последней черте…
– Может в этом и смысл.
– Смысл чего?
– Преодоления себя. «Как закалялась сталь» помнишь, Островского? Может, мы выйдем к чему-то новому. Чего еще никто не мог!
– Честно я ни о каких подвигах и не думал. Просто делаю, что должен, по чести, по совести. Хорошо бы не сгинуть здесь… И этого уже будет достаточно. Живем как в могиле.
– Зато немца бьем так, что до сих пор придти в себя не может, – воодушевляется Ефремов, – Сил то они, сколько вокруг нас стянули! Кого только нет – и саперы какие-то непростые, и артиллерия, и танки, и «СС», даже самолеты иногда летают. Весь цвет Вермахта собрали! А мы, с винтовками да ножами, их ночами по степи гоняем…
– Это да. Покой мы им изрядно испортили. Особенно сон. Весь их «новый порядок» сломали. Земля у них горит пламенем гнева народного!
Смотри! Пойдем как сюда, здесь влаги больше, а вон там сама потихоньку каплет…
– Ага, здорово! Давай попробуем.
– Каменная мать! – неожиданно усмехается Мишустин, – Кто бы мог подумать…
– Чего? – удивленно поворачивается Ефремов.
– Как молоко матери, источник жизни, сосем! – улыбается Мишустин.
– Ну теперь, у тебя, на почве голода, фантазии разыгрались?
– Это суровая реальность. Берем воду из огромного каменного тела. Подземная мать природная о нас заботится…
Все достоверно, логично, научно. Без всякой мистики!
– Тогда вкус подземного «молока» до конца дней своих запомню, – усмехается Ефремов, – наглотаемся пещерных прелестей с лихвой, через край! Тьфу! – кашляет лейтенант, – крошка опять в горле застряла…
– Держись Колян! Подыши глубоко, провентилируй органы! Нам еще работать и работать сегодня.
– Да все нормально. Пройдет…
– Ничего… все будет отлично! Назло фашистской гадине выстоим и выживем! Победим! Рано или поздно одолеем коричневую нечисть. Перебьем хребет нацистскому монстру!
– Это точно! Газы выстояли… И с жаждой справимся! Дело на лад пошло… – замечает Ефремов, ощупывая острые выступы каменной плоти катакомб, – Чтобы они не делали, как бы не изощрялись в жестокости своей, наша вахта останется несокрушимой!
– Да попробуй нас сокруши, в этой ошеломительной