в кровь, пытаясь выбраться…
Кто-то, упав, с неестественно выпученными надутыми глазами, жадно ловит ртом остатки воздуха, как рыба выброшенная на песок…
Другой, раздирает грудь и горло, срывая кусками собственную кожу, от невыносимых спазм и издает нечеловечески жуткие, изрыгающие трубные звуки, заставляющие цепенеть…
У кого-то, от непереносимого давления лопаются глаза, и треснувшей темной мозаикой, истекают багровыми ручейками.
Кто-то, обезумев, бросается куда попало, пока вдруг не затихает, как выключенная механическая игрушка, истратив запас кислорода, уткнувшись в темный угол… Тут и там солдаты падают в черную пропасть Гибели, курящуюся змеистым желтым дымом, выжигающим все живое…
Оставшиеся вереницей спускаются все глубже, почти наугад, кажется в само сердце Преисподней.
Глава 12. Нас кто-нибудь услышит?
В глухой дальней части катакомб, в опустевшем штабе, в полутемном углу сидит радист Гегечкори, колдуя над рацией, и не сразу замечает вошедшего политрука Кагина. Тот деловито проходит в центр отсека и вопросительно осматривается…
– Привет Дементий! А где наши лихие командиры?
– На участках! – поднимает голову Гегечкори, – С фашистским газом разбираются. Здравия желаю, Николай Александрович!
– Понятно, тогда подожду, вопрос есть…
– Как со связью? Подвижки есть?
– Делаю, что могу! Эфир почти весь немцами забит. До наших не достучаться… Мощности не хватает! Нам бы рацию посолидней, да и не из -под земли радиоволны ловить! В низинах бывает передача плохая… А мы вообще в глубине каменной сидим. Удивляюсь, как вообще что-то доносится! Такая толща породы над нами…
– Сходим к фрицам в гости, возьмем… Принесем тебе презент!
– Было бы неплохо… А то и У Вас как?
– А у меня что? Стенки заградительные строили опять и проводим политсобрания регулярно, беседую с личным составом, укрепляем дух! Хотя все и так знают друг друга как облупленные! Не первый день вместе… Уже притерлись так – коснись и искры посыпятся!
– Это точно, мы уже как одна семья! Армия вообще сближает, а фронтовая закалка особенно…
– Да тут другой отсчет идет… А когда смерть каждую минуту над тобой кружит, на все начинаешь смотреть по-другому, и чувствовать все совершенно в другом измерении, ценить каждый вздох…
– Да жизнь – великий дар! И часто многие растрачивают его непонятно на что… А терпкое вино жизни вытекает из бутылки судьбы и каждый глоток опустошает нас, и ничего другого никто не нальет…
– Вино – это да! Хорошо сказал, прямо поэт… А ваше кавказское вино – это просто дар богов! Иначе не скажешь… – Кагин достает папиросы из кармана, -Черт! Курево заканчивается…
– Да, наше вино – это целый мир! В нем наша кровь, страсть, огонь, …Взлет к облакам! Проникновение в тайны души!
– Угощайся! –