у нас заведено. А когда Чич поправится, ему запретят появляться в Вегасе. Это еще не все. Уволен менеджер секции баккара. Он отвечал за безопасность племянника. Так что шеф возлагает вину за случившееся на него. И теперь ему работу в Вегасе не найти. Ему придется отправляться на острова Карибского моря.
– Никто не возьмет его на работу? – полюбопытствовал я.
– Не в этом дело. Шеф сказал, что не хочет видеть его в городе.
– И все?
– И все, – кивнул Калли. – Однажды такой вот питбосс вернулся в город и нашел работу в другом казино. Так начальник полиции пришел туда и вытащил его на улицу. Избил до полусмерти. Все поняли.
– Но почему ему все сходит с рук? – возмутился я.
– Потому что он должным образом избранный представитель народа, – ответил Калли.
Вот тут Джордан первый раз рассмеялся. Отличный у него был смех. От холодности и отстраненности не осталось и следа.
…Вечером, когда мы с Джорданом сидели в баре, решив немного передохнуть, Калли подвел к нашему столику Диану. Она уже оправилась от общения с Чичем. Как я понял, Калли она хорошо знала. И не возникало сомнений в том, что Калли предлагает ее как мне, так и Джордану. Она улеглась бы в постель с любым из нас по первому требованию.
Калли шутил насчет ее груди, ног, рта, говорил, что ее черные волосы можно использовать вместо хлыста. Шуточки сопровождались пусть и грубыми, но комплиментами: «Она из тех немногих в этом городе девушек, которая вас не обманет», «Она не выходит на свободную охоту», «Она очень хороший человек, таких в городе раз-два и обчелся». И, чтобы показать свое расположение к ней, подставлял руку, чтобы она могла сбросить в нее пепел с сигареты и не тянуться к пепельнице. В Вегасе такая примитивная галантность расценивалась как поцелуй руки герцогини.
Диана держалась очень скромно, и меня немного задела ее увлеченность Джорданом. В конце концов, разве не я отомстил за ее поруганную честь? Разве не я унизил ужасного Чича? Но перед тем, как вернуться к столу для баккара, она наклонилась и поцеловала меня в щеку.
– Я рада, что ты в порядке. – Она улыбнулась с грустинкой. – Я тревожилась за тебя. Нельзя вести себя так глупо, – и ушла.
В последующие дни мы многое узнали и друг о друге, и о прошлой жизни каждого из нас. После полудня мы пропускали стаканчик-другой, это действо превратилось у нас в ритуал, и часто обедали вместе в час ночи, после того как услуги зазывал у стола для игры в баккара больше не требовались. Но обед в большей степени зависел от наших успехов в игре. Если у кого-то она шла, мы забывали про еду, пока удача от него не отворачивалась. Чаще всего игра шла у Джордана.
А вот долгими послеполуденными часами мы, случалось, сидели у бассейна и болтали под ярким солнцем пустыни. Иногда ночами гуляли по ярко освещенной Стрип, сверкающие отели которой напоминали миражи в пустыне. Вот тогда мы и рассказывали друг другу о своей жизни.
История Джордана представлялась мне наиболее простой и банальной, да и он сам казался самым ординарным из нас всех. Все складывалось у него