никто не вспомнит.
Мистер Хиллер встревожился:
– Джереми это не понравится.
– Тогда пусть не стрижется. Не люблю заставлять людей делать то, что им не по душе. Я обо всем позабочусь, – в моем голосе проскользнули нотки нетерпения.
– Хорошо, – кивнул мистер Хиллер. – Оставляю все на ваше усмотрение.
Когда я приехал на новом автомобиле, Вэлли так обрадовалась, что я решил прокатить ее и детей. Мотор «Доджа» мурлыкал, как котенок, и мы слушали радио. В старом «Форде» радио не было. Мы остановились у пиццерии, съели пиццу, запили газировкой. Раньше, когда приходилось считать каждый цент, мы не могли позволить себе такой роскоши. Потом заглянули в кондитерский магазин и съели по мороженому. Я купил дочери куклу, а сыновьям – солдатиков. Вэлли получила коробку шоколадных конфет. Я тратил деньги, как арабский шейх. По пути домой мы пели песни, а после того, как дети легли спать, Вэлли ублажила меня так, словно я был Ага-Ханом и только что подарил ей бриллиант никак не меньше «Рица».
Я помнил не столь уж далекие времена, когда мне приходилось закладывать в ломбард мою пишущую машинку, чтобы дотянуть до конца недели. Но это было до того, как я слетал в Вегас. После той поездки удача повернулась ко мне лицом. Никакой второй работы. В папках со старыми рукописями, которые лежали на полу встроенного шкафа в прихожей, хранились двадцать «штук». Мой «бизнес» процветал. Теперь я прекрасно понимал крупных промышленников и генералов, постоянно твердивших об угрозе национальной безопасности. Если она сходила на нет, я вновь оказывался за чертой бедности. Не то чтобы я хотел новой войны, но меня разбирал смех при мысли о том, что от моего так называемого либерального отношения к международным проблемам не осталось камня на камне. Мне уже не хотелось сближения России и Соединенных Штатов, во всяком случае в обозримом будущем.
Вэлли тихонько похрапывала, но нисколько мне не мешала.
Дети и домашние дела отнимали у нее много сил. А вот я долго лежал без сна, даже если сильно уставал. Она всегда засыпала раньше меня. Раньше я иной раз вставал и работал над моим романом в кухне. Что-нибудь ел и возвращался в спальню в три или четыре часа. Но теперь я романы не писал, так что ночных дел у меня не осталось. Я даже подумывал над тем, не начать ли мне писать вновь. У меня были и время, и деньги. Но, по правде говоря, жизнь казалась мне интереснее любого романа: я не только брал взятки, но и впервые получил возможность тратить деньги не считая.
Однако и здесь не обошлось без проблем. Я не мог хранить деньги дома. Подумал об Арти. Он мог бы положить их в банк. И положил бы, обратись я к нему с такой просьбой. Но я не мог. Очень уж он был честным. Если бы он спросил, откуда у меня деньги, мне бы пришлось ответить. Он никогда не совершал нечестного поступка. Просьбу мою он бы выполнил, но его отношение ко мне определенно бы изменилось. Я бы этого не пережил. Так что вариант с Арти отпадал.
Вот тут я вспомнил о Калли. Его я мог спросить, как обезопасить свои деньги. В таких делах Калли был докой. И я чувствовал, что денег этих будет у меня все больше