в пальто, – проинформировал его Лысый. – Заканчивайте без меня, а мне надо по-быстрому мотнуться в одно местечко.
Валек выпустил изо рта облако дыма и сквозь него вопросительно посмотрел на Лысого. Тот утвердительно прикрыл глаза.
– Да, – сказал он, – чуть не забыл. Если Лещ или его пацаны пригонят «пассат», который этот хмырь из Ялты заказывал, сразу ставьте его в бокс. Номера снимите, салон проверьте, багажник – ну, короче, стандартная процедура. Да не забудьте на сиденье что-нибудь постелить, самим же потом чистить придется!
– А ты с концами, что ли? – вполголоса поинтересовался Валек, поверх плеча Лысого глядя прищуренными глазами куда-то в пространство.
– Не думаю, – ответил Лысый. – Хотя это такое дело, что наперед не скажешь. Ну, ты ж в курсе.
– Угу, – сказал Валек.
– Валек! – позвал Горлач. – Ну, ты идешь или нет? Перекуривать мы и сами умеем!
– Да, уж это-то вы умеете, – едва слышно пробормотал Валек и, обернувшись через плечо, крикнул: – Иду!
Он сделал последнюю глубокую затяжку, растоптал длинный окурок и, шаркая тяжелыми кирзовыми башмаками по грязному бетону, удалился в глубь гаража. Лысый задумчиво поглядел ему вслед, а потом, спохватившись, что время уходит, начал стаскивать с себя тяжелый от пропитавшего ткань машинного масла комбинезон.
Примерно в это же время похожие телефонные звонки получили еще несколько человек, и все они, побросав свои дела, спешили на зов. Хозяин собирал бригадиров на производственное совещание, а это означало, что у него на примете есть очередное выгодное дельце.
Глава 5
Щедрое солнце, пробиваясь сквозь переплетение виноградных лоз, светлыми пятнами ложилось на каменные плиты, которыми был вымощен двор, и на выскобленные добела доски длинного, вкопанного в землю стола. Его лучи отражались от расставленной по столу немудреной посуды, и солнечные зайчики весело дрожали на оштукатуренной стене дома и на сложенном из неотесанного местного камня заборе. В свежем воздухе вкусно пахло жарящимся на углях мясом, дымком и недавно вскопанной жирной, плодородной почвой. Большая, оплетенная лозой бутыль с домашним вином, описав круг, вернулась во главу стола; солнце, пройдя сквозь полные стаканы, зажгло в их глубине рубиновый огонь.
Сидевшие вдоль стола мужчины, числом пять, хоть и не являлись родственниками, были похожи, как братья – если не как родные, то, по крайней мере, как двоюродные. Высокие и коренастые, густоволосые и щеголяющие загорелыми лысинами, бритые и бородатые, все они были смуглы, черноволосы и темноглазы. Двое носили полные комплекты полевого армейского камуфляжа, вплоть до высоких ботинок натовского образца, а остальные трое ограничились какой-нибудь одной деталью туалета, размалеванной черно-коричнево-зелеными камуфляжными разводами. На бедре у каждого висела потертая кожаная кобура, откуда выглядывала рукоятка пистолета, а один из участников этого застолья и вовсе явился в гости с автоматом, который в данный момент скромно стоял