тут пакет у меня всё-таки порвался, и картошка рассыпалась по асфальту.
– А нечего! – погрозил кто-то с небес.
Остатки гордости добил следующий случай. У меня в интернете была в авторской группе аватарка с карикатурным доктором. Так вот я эту аватарку распечатал на майку, ник подписал. Очень креативно получилось. Оригинальная майка, ни у кого такой нет. И с историей. Как-то в субботу пошли мы с семьёй в парк гулять. Нацепил я майку, предвкушая, как будут попадаться читатели, узнавать меня по этой майке и фотографироваться. Может, какие-нибудь симпатичные девушки подойдут, попросят автограф.
Выходим из машины, и тут же идущий навстречу парень расплывается в ухмылке.
– О, клёвая майка!
Я раздуваюсь от гордости. А он, паразит, подходит к моей дочери, протягивает ей руку.
– Здорово, боец!
И идёт дальше.
У Соньки был панковско-спортивный период. Она нацепила чёрную майку с логотипом своего клуба «Кик-файтер» и дефилирует в ней. Забавно смотрится. Хрупкая семилетняя девочка в майке бойцовского клуба.
Гуляли мы целый день. На мою майку никто не обращал внимания. Не было толп поклонников, симпатичных девушек, автографов.
Ну и ладно, ну и всё. Сами захотите, а потом поздно будет.
Когда-то давно я целый год отучился в музыкальной школе. Пытал учительницу неуклюжими гаммами на стареньком пианино. Она морщилась, но терпела, была подругой и коллегой моей мамы. Которая тогда очень мудро поступила, что не стала меня учить сама. Я как-то попробовал обучить дочь простенькой песенке – чуть инструмент не разбил в процессе. При этом дочь явно талантливее меня в музыкальном плане. Если бы мама взялась меня учить, то она разбила бы не инструмент, а меня.
Чудом выжил.
Но история не про музыку. Рядом с кабинетом, где я терзал пианино, на шкафчике стояла старая пишущая машинка. Тысячу лет назад на ней печатали какие-то документы, потом забросили и оставили покрываться пылью на полке. Сбоку на этой реликвии выцветшей белой краской вывели инвентарный номер, поэтому выбросить не могли. Поставили на шкафчик и забыли до следующей инвентаризации.
Точнее, отдали на растерзание малолетним хулиганам.
Я помню, как подкрадывался к этой машинке. Замирая от страха, нажимал клавишу. Откуда-то из недр аппарата выскакивала блестящая металлическая ножка с буквой и на тёмном резиновом валике отпечатывалась бледная, почти невидимая буква. Впрочем, скоро этих букв стало так много, что рассмотреть среди них новую уже не представлялось возможным. Валик весь был покрыт узором таких вот бледных отпечатков. Иногда они складывались в слоги и даже какие-то слова. Но сверху печатали новые буквы, они покрывали таинственные письмена. Смысл и значение терялись.
Но я знал, если чуть-чуть подкрутить валик, откуда-то с задней его части выползало резкое и ёмкое слово «Х..», напечатанное многократно, и от этого буквы его были чётки и толсты.
Кто-то раз за разом прокручивал валик и обновлял надпись, вбивая её в резиновое сердце, пока она не въелась