всплеснул руками:
– О, зохен вей, зачем так сразу? Игру начинают по маленькой.
Томас огрызнулся:
– Сам знаю. Но что у вас, чертей, считается маленькой?
– О, сэр Томас…
– Ну-ну, говори.
– Я ставлю дорогу против вон того великолепного коня…
– То чужой конь, – предупредил Томас. – Можно играть только на белого.
– Тем лучше, – приятно изумился горбун. – Настоящий королевский конь. Я о таком даже помыслить не смел…
Он умолк, глаза выжидательно следили за Томасом. Томас после минутного колебания указал место у костра в двух шагах от себя, где ветер дул от него. Горбун, часто кланяясь, разом потеряв наглый вид, смиренно приблизился, осторожно сел.
– Доставай костяшки, – велел Томас.
Горбун послушно сунул руку под полу жилета, а когда вытащил, пальцы сжимали такую огромную кружку, выточенную из слоновой кости, что Томас невольно изумился, как там помещалась и почему не оттопыривалось. Горбун потряс стакан, собирался выбросить содержимое на землю, но Томас властно протянул ладонь:
– Дай-ка сюда!
– Как будет угодно рыцарю…
Стакан оказался тяжел, как только его и поднимает этот с пейсами, а кости, которые высыпал себе на ладонь, были горячие и тяжелые, будто их недавно выхватили из адского горна. Грани светились оранжевым светом. Томасу почудились смутно просвечивающие колдовские знаки. Он трижды перекрестил эти гнусные сарацинские штучки, которые немало головной боли доставили крестоносцам, прошептал начало молитвы Пресвятой Деве, лишь тогда ссыпал обратно, потряс, глядя на странного горбуна, рывком высыпал на каменную плиту.
Костяшки с сухим пощелкиваньем разбежались по всему камню. Томас удовлетворенно улыбнулся. Он знал, что верная рука не подведет и на этот раз, как не подвела в день жаркой и кровавой битвы за Антиохию, когда за час до сражения он выиграл коня у сэра Дугласа, доспехи у сэра Тревера Болотного, золотую уздечку у сэра Триптонома, а доблестного, но неудачливого сэра Крис де Бурга оставил вовсе голым.
– Две пятерки и шестерка, – заявил он. – Что значит верная рука и верность Пресвятой Деве. А что покажет твоя сторона?
Горбун угрюмо собрал кубики в стакан, долго тряс. Глаза его тревожно поблескивали. Томасу почудились страх и колебание. Наконец ночной гость решился, кубики с прежним веселым стуком разбежались по камню, замерли, уставившись в звездное небо белыми боками с черными точками.
– Две пятерки… и шестерка, – проговорил он с облегчением. – Фу… Выходит, удача тоже может помочь бедному иудею.
Томас уязвленно нахмурился. Удача существует лишь для слабых, ленивых и неумных. А сильные презирают удачу, предпочитают успех, что достойнее мужчин.
Он метнул кости. Две шестерки и пятерка! Улыбаясь, он жестом пригласил черта, а это наверняка он, вон какие пейсы, повторить попытку. Хмурясь, горбун нервно жевал губу, длинный нос подергивался, как у суслика. Наконец решился, осторожно высыпал кости на