де Бурга, свирепого и лютого, безжалостного даже к своим воина. На лице была дикая ярость, и лишь чуть позже Томас запоздало понял, что отшельник напускает на себя свирепость для устрашения.
– Гореть тебе в аду… – прохрипел чужак.
Он откинулся, затылок ударился о камни, но глаза оставались яростными, ненавидящими.
– Да, – ответил калика жестко, – но мы потом, а ты – сейчас.
Он перенес вес на одну ногу, повернулся на пятке. Кости хрустнули снова, пальцы чужака перестали скрести ему сапог, бессильно и медленно раскрылись, как бутон расцветающей розы, такой же красный и заметный. Раненый стонал, лицо покрылось крупными каплями.
– Все равно…
Томас подобрал из безжизненной ладони треугольный камешек. В середине проскальзывали тени, но на ярком солнце рассмотреть больше не удалось. Он сунул в сумку на поясе, калика потом займется, оглядел остальных. Один торчал в такой же луже крови, распластанный и раздавленный, Томас прошел к остальным. Их выбросило в момент удара, а летать без Змея явно не умели.
За спиной послышался страшный вскрик. Томас не оборачивался. Даже цивилизованные народы, дабы получить важные для христианского мира сведения, вольны применять все средства, а уж от варвара тем более нельзя ждать, чтобы возлюбил ближнего, как себя самого…
Когда вернулся, калика с озабоченным видом рассматривал нож с зеленым лезвием. Томас поинтересовался:
– Колдовство?
– Оно, – подтвердил калика лаконично.
– Тогда ты как рыба в воде, – сказал Томас с облегчением.
Калика покачал головой:
– Увы…
– А что не так?
– А этого не знаю, – ответил калика.
Томас вздохнул с облегчением:
– Наконец-то! А то уж думал, что тебя убивать пора. Все знаешь, все видел, все понимаешь… И жить незачем. А что не так с этим ножом?
– На белом свете таких нет, – ответил калика сдержанно.
Томас молча смотрел в прямую спину человека, прозванного Вещим. Тот прошел по распластанному крылу Змея, как по огромной шкуре, подпрыгнул, в одно с виду легкое движение вскинул себя на загривок чудовища. Змей все еще лежал распластанный, как жаба под колесом, шею вытянул, кожистая перепонка закрыла глаза. Бока раздувались, правда, уже медленно, без прежней натуги. Из огромных вывернутых ноздрей струйки пара увлажнили гладкий валун перед мордой, из-под него тут же выбрались сороконожки, жадно припали к этим каплям.
Зеленые глаза волхва снова обрели прежний насмешливый блеск:
– Ну как, портки сменил? А то пот твой что-то пахнет…
Змей грустно вздохнул, когда Томас с надменным лицом, не отвечая на гнусные намеки, умостился среди шипов гребня. Калика похлопал по длинной чешуйчатой шее:
– Да ладно тебе, зеленый! Будто тебе самому не понравилось!
– Что? – переспросил Томас.
– А ты видел, как он саданул того черного?
Томас передернул плечами.
– Да-да, видел, – сказал он осевшим голосом. Перед глазами