в последний момент кувырком скрылся в дверном проёме, когда прогремел взрыв мины. Тот был настолько мощный что стены ветхой постройки разошлись трещинами, а коридор мгновенно заволокло молочно-белым ворохом пыли и дыма, Илюха прижал ладони к ушам в попытках спастись от грохота, в глазах его на мгновение потемнело. Осознав, что это его единственный шанс выбраться наружу и попытаться спасти остальных он парой пощёчин привёл себя в чувство и, перепроверив патроны в магазине и взведя затвор, вдоль стены гусиным шагом сквозь завесу пыли направился к подъезду. Старая противотанковая мина оставила на месте дверной коробки округлую воронку от взрыва, ощеренную кусками кирпичей, разбросанных вокруг. Дрона – нарушителя спокойствия, назойливого молодчика разорвало на мелкие куски, его кремниевые внутренности мило играли в утренних лучах солнца на полу парадной. Еще два рейд дрона, готовых вломиться внутрь следом за ним смятые в бесформенную массу лежали у противоположной стены.
– Общий славянский салют, псы, – бросил чуть слышно Илюха, ускорив шаг и едва не провалившись в выбоину в деревянном полу, выскочил на лестничную клетку и короткими перебежками метнулся к выходу. Счет шел на секунды, нужно было воспользоваться временным замешательством синтетиков и попытаться спасти хоть сколько-нибудь людей.
На улице во всю занималась заря, щедро орошая несчастные окрестности посёлка потоками красного и золотого. Накрапывал дождь. Капли небесной росы стекали с карнизов старых панельных домов, омывали желтеющие кроны нескольких растущих во дворе тополей и лежащих под ними людей. Большинство пленных лежали на животах со стянутыми сзади руками и ногами, положив голову набок и не смея поднимать глаза. Кое кто тихо переговаривался с лежащими рядом. Картину приятия неизбежного нарушил подлетевший к ним из подъезда Илюха. Он резко дёрнул за плечо ближайшего к нему скрученного мужчину, тот податливо перевернулся на спину. Желтоватая слюна стекала с синих губ по глянцевой щеке, дыхания не было – он был мёртв. Рядом подала робкий голос худощавая девчонка.
– Илюша, ты освободишь нас? Мы с папой вернёмся домой, да? – она лежала к ним спиной, смотрела в противоположную сторону, но, кажется, всё понимала. На её тонком теле была лишь ночная сорочка, сплетенная до середины коса извивалась в грязи. Произнеся эти слова заведомо ложной надежды, она прижалась лицом к жухлой осенней земле и глухо заплакала, едва заметно сотрясаясь всем телом. Илья, сделав шаг в сторону от синеющего, покрытого испариной тела её отца, взял её подмышки и аккуратно, но быстро поставил на ноги.
– Лина, слушай меня! Слушай и запоминай, – он достал из бокового кармана нож и что было сил надавил на карбоновую леску стянувшую кисти девушки, – Помнишь пруд куда мы ходили рыбачить? – он, торопясь, продолжал не дожидаясь ответа, – в него впадает ручей, пойдёшь вдоль него на восток и вечером выйдешь к бункеру, там живут люди, они о тебе позаботятся. Ты всё запомнила? –