у него через три месяца, – опять шепнула с придыханием мне эльфийка на ушко.
От чего по всему моему телу забегали мурашки. А я почувствовала странный запах. Нет не духов, их я тоже учуяла, приятный запах свежести. Это было что-то другое. Что-то манящее обещающее гораздо большее. Я встряхнулась. Гадина залезла в мою голову, и применяет свою магию. Однако нельзя показывать врагу свои преимущества, придется соглашаться. Было у меня такое подозрение, что моя магия блокирует магию разума.
– Мне нужны его изображения.
– Нет, он сам тебе будет позировать.
У меня отвалилась челюсть. Вот вам и не видеть сотни лет Императора, всего-то пару лет прошло.
– Завтра будь готова после обеда, отправимся к Императору. Да, и не прибедняйся, я видела те шедевры, что ты рисовала, как и Император, он уже согласился на твою кандидатуру.
Вот и все Эллочка, ты сама себе отрезала все пути к отступлению, своим желанием похвастаться, как красиво рисуешь. Я опять сглотнула и еле пролепетала "Хорошо". "Королевишна" со свитой удалились, а мне только и оставалось хватать воздух.
– Зря ты так переживаешь по этому поводу, радоваться должна, – заметил Сэй, после пересказа событий, видимо решив, поиздеваться надо мной.
– Сэй, ничего смешного в этом нет. Я боюсь эту Оливию, она слишком… слишком, даже не знаю какое слово к ней подобрать. Не хочу учувствовать в ее играх. Я, в конце концов, жить настроилась долго и спокойно.
Сэй вздохнул и обнял меня со спины. Эти нежности между нами происходили все чаще и чаще. Но Сэй старался при этом не показываться мне на глаза, гладил по голове со спины, обнимал тоже со спины. Когда я пыталась повернуться, тут же ускользал и отделывался срочными делами. Поэтому я решила не дергаться, когда он так делал, вот и сейчас мы стояли в его подсобном помещении-кабинете и он обнимал меня очень бережно, так и хотелось крикнуть "Я же не стеклянная!", но приходилось молчать и довольствоваться такими крохами внимания моего любимого. Странно, но его тепло всегда согревало меня. Последнее время я стала мерзнуть, хотя вокруг было тепло – плюс двадцать пять градусов, примерно. А мне холодно, когда же Сэй меня обнимал, я мгновенно согревалась, может душа мерзнуть стала?
– Зря ты так переживаешь, малышка, – он положил мне свой подбородок на плечо. Такое на моей памяти было впервые. Я замерла, чтобы запомнить этот момент и не спугнуть его, – нарисуй портрет, и они от тебя отстанут, может, еще пару раз попросят что-нибудь нарисовать, зато заплатят, как следует. С Оливией лучше не пререкаться, будь незаметной, как ты это всегда и делала.
Секунды счастья закончились, Сэй отодвинулся от меня, и мне вновь стало холодно. Однако гораздо спокойнее. Он прав, чего я так распереживалась? Чем сильнее буду надумывать себе, тем сильнее буду нервничать, еще и сама все испорчу.
*****
Сэй смотрел на себя в зеркало. Как же давно он не испытывал этих чувств. Гадливость, беспомощность. Он поднял одно из щупалец и треснул им по зеркалу. Оно рассыпалось на мелкие осколки, располосовав