и между ними будет мир и согласие.
– Так, так, так… – всё с такой же усмешкой протянул Лотарь. – И только ради этого я должен уступить братьям?
Архиепископ Меца немного замялся и, смутившись, согласился:
– В основном, да…
– Так на что же я должен согласиться?
– Не проливай понапрасну кровь франков, согласись оставить братьям земли, на которые они претендуют. Пусть они там будут королями, а ты будешь императором над всеми ими.
– Императором над территориями, которые мне не будут подчиняться? – Лотарь уже вовсю издевательски улыбался архиепископу. – Буду ли я получать доход с этих территорий? Я думаю, что вряд ли. Будут ли они направлять воинскую силу мне на помощь против врагов? Да ни за что. Что же нас будет объединять кроме кровных уз?
Архиепископ поднял глаза вверх и торжественно произнёс:
– Вера в Спасителя нашего! Только духовные узы христианства и непогрешимость папы привнесут в этот мир спокойствие и согласие.
Улыбка пропала с лица Лотаря:
– Не бывать этому! Не для того мой дед Карл Великий разрушал королевства, чтобы на просторах его империи они опять возникли. Мне – потомку императоров, которые сами возводили на духовный престол пап, возвеличить его власть и самому вознести над собой!.. Империя должна быть едина, как и едина власть в ней!
Архиепископ помрачнел, концы его губ опустились, выражая недовольство, и он, с сожалением покачивая головой, тихо проговорил:
– Выбирая этот путь, ты действительно разрушаешь империю. Пройдут годы, а может десятилетия или столетия, прежде чем она опять возродится.
Тяжело постукивая посохом и не смотря на племянника, архиепископ покинул Лотаря, который крикнул ему вдогонку:
– Это ты стремишься разрушить то, что выстроил твой отец и мой дед!
* * *
– Запьянев, он кричал, что именно благодаря его доблести император Феофил был спасён от сарацин в битве на Дазимонской равнине. Ведь именно он и его воины вывели августейшего с поля битвы, и если бы не приказ отступить, то Феофоб ни за что бы не допустил захвата врагами родного города императора Амория4. Не было бы в нём резни, что учинили сарацины, и Феофил так бы не расстроился и был бы здоров, а не при смерти.
С окаменевшим лицом, чуть прикрыв веки, логофет Феоктист слушал силенциария5 Феофилика. Безбородое лицо евнуха не выражало никаких эмоций, пока докладывал соглядатай.
– Он хвастался своим могуществом и утверждал, что он – первый претендент на трон, так как женат на сестре Феофила. Когда он станет императором, Феофоб обязательно отомстит халифу Мутасиму за смерть патрикия Аэтия и его мучеников6, освободит южную Италию и Сицилию от сарацин и поможет Сербии уничтожить Болгарию.
– Опьянев, все готовы сокрушить горы, – лицо логофета продолжало выражать полное безразличие. – Эти войны так опустошают казну.
Услышав замечание Феоктиста, силенциарий заторопился:
– Ещё он