что бы из тебя вышло, если бы мы с твоим отцом не развелись. Может быть, ты выросла бы счастливой сентиментальной идиоткой. Стала администраторшей в отеле. Развод детям на пользу. – Поднявшись, она стала собирать вилки. – Несчастные люди всегда интереснее.
Я почувствовала, как внутри меня разгорается привычный мятежный порыв, но Джонас придвинулся ко мне и прошептал:
– Не обращай внимания. Когда выпьет, она всегда говорит то, что на самом деле не думает. Ты же знаешь.
Я кивнула, налила себе граппы и передала ему бутылку. Наши пальцы соприкоснулись, когда он взял ее у меня, чтобы налить себе.
– Предлагаю тост. – Он поднял бокал.
– За что пьем? – спросила я, стукаясь бокалами.
– За слепую любовь. – Его глаза не отрывались от моих.
Выждав несколько минут, я вышла из-за стола.
Мама стояла у раковины, спиной ко мне.
– Мне не помешала бы помощь с посудой, Элинор. Горячая вода опять отказывается нагреваться.
– Подожди минутку. Я иду в туалет.
– Пописай в кустах. Я всегда так делаю.
Я выскользнула за дверь на кухне и стала ждать в тени, гадая, правильно ли я все поняла и как я себя буду чувствовать, если ошиблась и останусь стоять здесь, как жалкая шестнадцатилетняя школьница. Дверь веранды открылась, на песчаной дорожке зазвучали шаги. Джонас остановился, огляделся в темноте, нашел меня. Мы стояли там под плеск воды и громкое кваканье лягушек.
– Меня ждешь, Элла?
– Тс-с-с. – Я прикладываю пальцы к его губам. Из дома доносится приглушенное пение. Кажется, кто-то поставил пластинку.
– Повернись, – прошептал он, задирая мне юбку. – Положи руки на стену.
– Хочешь меня арестовать?
– Да, – ответил он.
– Быстрее!
– Мам!
Я чувствую, как меня тянут за рубашку.
– Мам! Ты вообще слушаешь? – говорит Мэдди. – Можно мы пойдем поныряем или нет?
– Вчера мы нашли рыбье гнездо, – сообщает Финн. – Там может быть икра.
– Ну? Можно? – повторяет Мэдди. – Мам!
Я мотаю головой, пытаясь взять себя в руки.
– Маски и ласты в первом домике, – удается произнести мне. Я чувствую себя грязной, оскверненной и отчаянно желаю очиститься изнутри. Мое сердце разбито. Потому что я знаю, что радиация уже проникла сквозь брешь в защитном костюме моего тела, и не уверена, что смогу выжить.
Чудесное весеннее утро. День папиной свадьбы. На мне кружевное платье, лакированные кожаные туфли и белые гольфы до колен. Мне шесть лет. Папа женится на своей девушке Джоанне. Джоанна – популярная писательница, «настоящая находка», как говорит папа, когда знакомит нас с ней.
– Нет ничего привлекательнее сильной женщины, – рассказывает он. От ее волос пахнет шампунем.
– Просто вашему папе нравится, когда им помыкают, – смеется Джоанна. А потом они целуются прямо у нас на глазах.
Джоанне всего двадцать пять. «Мы могли бы быть сестренками!» – говорит