на стоящего и обратно, чуть не подвывая от радости, рявкнул:
– Только рыпнитесь, мрази, сразу положу!
Они и не рыпались: такое ощущение возникло, что оба с интересом за мной наблюдали. Но я не обратил на это внимания и постарался успокоиться, хотя в душе всё пело от радости – как же, всё почти получилось, и вот-вот… Сделав пару глубоких вдохов-выдохов и перестав дёргаться, я взял на прицел стоявшего «броненосца», ему же и скомандовал:
– Отключай ошейник, чтоб он снялся с меня! Но смотри, если почувствую, что что-то не то делаешь или шокер включишь – сразу стреляю! Я успею нажать на курок!
И в этом я был уверен на сто процентов, так как сознание всё так же пребывало в разогнанном состоянии, и если меня шокером надумают долбануть, то вполне успею выстрелить, прежде чем меня скрутит.
– Стреляй! – ответил мне сбитый, начиная подниматься. – Стреляй! – повторил он, встав на ноги, и уверенно двинулся в мою сторону.
Если б раньше мне довелось направить на кого-нибудь оружие, да ещё и выстрелить в человека – не знаю, как бы это у меня получилось. А в тот момент даже тени сомнения не промелькнуло: я направил ствол на его бывшего хозяина и сразу же нажал на курок. И ещё раз, и ещё, и ещё несколько раз… Но автомат, падла, и не думал стрелять, без толку нажимал я на продолговатую кнопку.
Несмотря на надвигающуюся бронетушу, я опустил глаза на этого предателя и попытался найти предохранитель – иначе почему он не стреляет? Разобраться не успел, с ног сбил короткий, но сильный разряд шокера.
Пока я на одного пялился, второй активировал ошейник.
– Это оружие не для дикарей, – подошёл и подобрал выпавший у меня из рук автомат «броненосец». – Оно работает только в наших руках!
И тут же подтвердил сказанное.
У меня как раз в глазах прояснилось и я прекрасно видел, что он ничего лишнего не делал. Поднял оружие с земли, направил его на меня и сделал то же, что и я, нажав на…
– При стрельбе, придурок, нажимают не на курок, а на спуск!
Вот на спуск-то он и нажал, и дальше я уже не слышал, что он там говорил. Тупой удар в живот, потом ещё один, и тут же как будто раскалённую кочергу внутрь сунули: простреленные потроха полыхнули огнём, а сознание затопило просто невероятной болью. Скрутившись в позу эмбриона, я отключился от внешнего мира и уже не чувствовал, как меня подняли на руки и понесли к вертолёту, где без особых церемоний закинули внутрь.
– Не сдохнет? – Слух ко мне вернулся, когда мы уже летели.
– Увидим, что отходит, вколем спек! – прозвучал в ответ равнодушный голос сбитого мной с ног «броненосца». – До больнички в любом случае довезём. А пока пусть прочувствует, какую громадную ошибку он совершил, напав на нас. Если ещё раз мысль такая появится в его тупой башке, пусть вспомнит этот момент.
Пока они надо мной разговаривали, я офигевал уже не от боли – она прошла, – а от того, что я целительский свой дар наконец почувствовал и даже, кажется, понял, как с ним работать. Через прижатые руки я чувствовал