всматривалась в такие же синие глаза, что смотрели на нее через узкую прорезь забрала.
Томас с великим трудом оторвал глаза. Ярость, что бурлила все дни позорнейшего плена, едва не просочилась в какие-то складки и щели души. Он грубо опустил железную перчатку на голое плечо барона, с силой сжал:
– Вставай! В аду заждались.
Глава 4
Барон быстро повернул голову, окинул весь зал одним цепким взглядом. Томас зловеще покачал мечом, бросая багровые блики в глаза барона. За спиной Томаса на стене висел огромный топор с причудливо загнутыми крюками у основания. Старик шевелил поленья в полыхающем камине, трясся, хотя сидел возле пламени, на Томаса внимания не обращал, как и на хозяина.
Томас перехватил взгляд барона, кивнул:
– Возьми!
Барон поднялся во весь рост – массивный, темный, заросший шерстью, как лесной зверь. Опять что-то странное показалось Томасу, сердце сжалось в тревоге: чересчур короткие ноги барона, огромные мускулистые руки, странная голова, вырастающая прямо из покатых плечей…
– И остальное? – проревел барон.
Томас быстро огляделся. Доспехи явно в другой комнате, если послать за ними, то следом ворвется десяток стражей!
– Нет, – бросил он, поднимая меч.
Барон взревел, сделал попытку выскочить через разбитые двери, но Томас успел взмахнуть мечом, едва не располосовав барону бок. Со страшным воем барон резко сорвал со стены топор, круто развернулся к закованному в железо рыцарю.
Топор он держал на уровне колен обеими руками. Глаза впились в неожиданного противника, и вдруг Томас ощутил слабость: глаза барона были без зрачков, даже без радужного пятна, но не белые, как у слепцов, а огненно-красные! Красный свет становился ярче, наливался кровью, словно через череп уже просвечивал адский огонь, из которого вышло это чудище.
– Умр-р-р-решь! – проревел он, жутко двигая челюстью, что тяжелела на глазах, преображалась, покрывалась костяным панцирем.
– Все умрем, – ответил Томас как можно тверже, ибо голос пытался сорваться на испуганный писк. – Но ты – сейчас.
Он взмахнул мечом, барон вскинул топор, парируя удар топорищем. Лезвие меча ударило… Томас ожидал, что меч перерубит дерево, как прутик, рассечет зверя до пояса, но меч отбросило, кисти обожгло острой болью. Он услышал хохот, больше похожий на рев, – топорище лишь казалось деревянным, – упал на спину, избегая удара.
Из всех рыцарей войска герцога Готфрида он был единственным, кто мог в полном рыцарском вооружении упасть на спину, перевернуться через голову и тут же вскочить на ноги. Это спасало жизнь, спасло и в этот раз. Страшное лезвие топора рассекло воздух так близко возле лица, что Томас услышал движение воздуха. Барон поспешно шагнул вперед, спеша прикончить лежащего, но он не знал Томаса – иначе мог бы успеть, – и Томас выпрямился, тяжело дыша. Щит остался на полу, Томас, не сводя с барона такого же горящего взгляда, отшвырнул щит ногой,