добровольно.
Что-то в голосе рыцаря заставило Олега спросить осторожно:
– Не веришь в их существование?
Томас помялся, ответил, уведя глаза в сторону:
– Верю в опасных противников. А вот в чудеса… Верю, что в мире есть чудесное, что за морями есть люди о трех головах, летающие рыбы и говорящие кони… иначе в мире жить станет совсем тошно! Но, дорогой сэр калика, я не верю, что чудеса могут стрястись со мной или в тех местах, где я бываю. – Он смотрел честными простодушными глазами.
Олег сказал со вздохом:
– Прекрасное мировоззрение! Европейское от холки до копыт. Дорогу новым народам, потеснись, старые империи… Но ты все-таки подумай над тем, что я сказал. Чудес не бывает вообще, но в этом ма-а-а-ахоньком случае могут произойти. Обязательно произойдут, если не добудут чашу руками наемников или воров.
Томас поднялся, с грозным видом похлопал ладонью по рукояти меча. Железная перчатка глухо позвякивала.
– Пусть попробуют! Разве сюда вбит не гвоздь, окропленный кровью Христа? Разве не подлинное древо его креста в этой рукояти?
Олег поморщился:
– Брось, Томас. Подделка.
Томас отшатнулся:
– Да как ты… да как смеешь?! Как ты можешь?
– Ты в дереве разбираешься? Скажи, что за порода?
Томас сказал уверенно:
– Из дуба, слепой видит! Из чего ж делать рукоять благородного рыцарского меча, как не из старого мореного дуба, самого благородного из деревьев?
– Гм… Рукоять – да, но крест… Гвоздь не вобьешь, только пальцы изранишь. Вашего бога распяли на кресте из осины! Вообще у вашей веры какая-то странная вражда с этим бедным деревом. Осина – единственная, кто не признала вашего бога при бегстве в Египет, то бишь не склонила ветви, а когда вели на Голгофу – не дрожала от жалости и сострадания. Говорят, все деревья опустили ветви и листья! Брехня, конечно. Пороли его тоже осиновыми прутьями. Крест, как я уже сказал, из осины. Правда, на осине удавился Иуда…
Томас слушал раскрыв рот.
Олег проворчал задумчиво:
– Что за упрямое дерево? Дрожит от страха, но стоит на своем. Гордое! А началось еще при сотворении мира. Осина тогда единственная отказалась выполнить какую-то работу, что все деревья сделали… На Руси нельзя в грозу прятаться под осиной, ибо Перун бьет в нее, стараясь попасть в беса, что всегда прячется под осиной. Однажды он так влупил молнией, что кровью забрызгало до самой вершинки, с той поры листья осины такие красноватые. А дрожат еще и потому, что между корнями спят бесы, чешут спины. Про осиновый кол, что забивают в упырей, сам знаешь…
Голос его упал до шепота, он уже забыл о Томасе, разговаривал сам с собой. Томас задержал дыхание. Откуда калика знает, как пороли и распинали? Или правду говорил полковой прелат, что один свидетель все еще ходит по земле?
За ночь стены замка остыли, в сумрачных каменных залах стало зябко, как часто бывает летом в пустынных странах: днем от жары истекаешь потом, яйцо, закопанное в песок, испекается,