Никому не нужные люди. Татьяна Авлошенко

дня тащился по деревне к колодцу умываться недопроснувшийся, с растрепанными косами, в одну из которых была воткнута ромашка. А из-за заборов на тебя пялились деревенские девки. Сольв, это мы с Трэком знаем, что до полудня тебя будить бесполезно. На селе жизнь другая, если человек не вскочил с первыми петухами, то, значит, ночь напролет чем-то занимался. Хотя какая личная жизнь может быть у типа, к изголовью кровати которого прислонен ржавый двуручник. Ты бы его хоть закрепил как-то, что ли. А то рухнет в самый ответственный момент и набалдашником по лбу. Или по затылку…

      Черт, похоже, у Мокриды действительно был к дяде серьезный интерес. Когда наша целительница расстроена, она начинает язвить. Чаще всего на одну тему.

      – Трэк, давай после турнира купим этой ехидне сундук ирисок. Может, язычок ядовитый к нёбу прилипнет.

      – Шиш, – приятно улыбается Мокрида. – Специально буду есть по конфетке в день и, пока они не кончатся, – а в ящике их много! – говорить вам добрые слова. А еще я хочу корону королевы турнира. Не привезешь – год будешь со мной по музеям и театрам ходить, для антуража.

      – В таком случае я не могу не победить. Ты только до трибуны добеги, а то тут к тебе не подъехать.

      – Забрало опустить не забудь, – заботливо посоветовал Трэк.

      – Ага, – добавила целительница. – Новые ссадины на твоей роже я не переживу.

      Сказать, что я за эту томно хлопающую ресницами язву и довольно подхихикающего коренастого бородача я любому глотку перерву? Никто не поверит. А зря.

      Мне повезло дважды. Я успел к тому моменту, когда де ла Нир бросил открытый вызов, и я был первым, кто ответил. Оказавшийся умницей конь не заартачился, подвез меня к рыцарю-зачинщику, и я коснулся острием копья его щита. Показалось, противник многозначительно хмыкнул из-под шлема, черта с два поймешь. Но не узнать гиппокампуса Лусебрунов он не мог. И не вспомнить, кому хамил полдня назад, тоже.