без шлемов, и их длинные клоки волос, оставленные на выбритой голове, развивались на ветру. Перед ними, смотря перед собой вдаль, стоял Остромысл.
– Ты повёл всех в набег, тебе и ответ держать, – Крутослав говорил громко, стараясь, чтобы каждое его слово не заглушали ни шум волн, ни удары бортов ладей. – Не уберегли мы все князя Вратибора. Да, князя! Для нас он – князь. Ты закон знаешь, и не мне тебя учить!
Остромысл вздохнул и снял с себя меч в ножнах:
– Так тому и быть. Я готов!
– Погоди! – Крутослав выставил вперёд свою ладонь, останавливая Остромысла. – Перед смертью князь Вратибор просил выполнить две его просьбы: позаботиться о своём сыне Мирославе и не убивать тебя. Мы выполним волю князя и оставим тебя в живых, но ладью ты должен покинуть!
Оскол в душе ужаснулся: покинуть ладью в море, где не видно берега – это неминуемая гибель, но Остромысл не показывал страха:
– Я чту закон и выполню его. А ещё я должен отдать свой меч тому, кого я считаю достойным носить его, – он нашёл глазами Оскола. – Оскол, возьми этот меч! Вы все видели, как он бился, и поэтому я ему передаю свои ладьи и имущество. Желыба! – Остромысл позвал одного из своих воинов. – Вот вам новый воевода! А нет, то ищите себе нового.
Желыба, соглашаясь с Остромыслом, кивнул головой, а тот, скинув сапоги, прыгнул с ладьи в воду.
– Погоди! – Оскол схватил пустой бочонок и кинул ему вслед. – Может это тебе поможет…
Остромысл охватил одной рукой бочонок, а другой начал грести, удаляясь от ладей.
– Не захотел, значит, ты его гибели, – Крутослав пристально взглянул на Оскола.
– Не захотел… Спас он меня в бою.
– Не боишься, выходит, нарушить закон?..
Оскол промолчал, а Крутослав понимающе кивнул головой:
– В бою он спас тебя, ты спас его, ты спас и нас. И сейчас хочешь ему помочь. Нет ничего выше доблести, чем выручить из беды своего товарища. Я видел, как ты бился с данами. Хорошо бился! Если бы был жив князь Рус, то он непременно бы взял тебя в свою дружину. Ты духом наш. Многого может достигнуть тот князь, у которого есть такой воин. Вот тебе моя рука. – Крутослав протянул Осколу руку, и тот пожал её. – Знай, когда будет тебе трудно, то всегда можешь обратиться к русичам.
У рядом стоящего князя Цедрага от услышанного нахмурились брови. Он ещё раз поглядел на Оскола, на мелькающего среди волн с бочонком Остромысла и, цедя слова сквозь зубы, промолвил:
– Ну что, закон исполнили – пора в путь!..
– Да, пора, – согласился Градимир, и славяне, поставив паруса, направились к родным берегам: ладьи руян и русичей с изрядно поредевшим войском – к своему побережью, а бодричи и вагры на бывших ладьях данов – к своему, и только Цедраг на своём судне замешкался. Он смотрел на удаляющиеся ладьи, и на лице его возникло недовольство:
– Не по нраву мне этот Оскол, хотя, надо признать, воин он отменный, – Цедраг посмотрел назад, туда, где боролся с волнами Остромысл.
– Чего так? Ведь он нас спас, – не понял Траскон.
– Много чести ему воздали. Освободить нас