в другую сторону.
– А что там?
– Не знаю.
– Вот и я не знаю, – вздохнул Оскол. – Смотри, солнце уже спать собралось. Давай я постель сооружу и прикрою тебя получше, а то ночью на воде холодно. А завтра придумаем чего-нибудь.
От солнца над горизонтом остался один кусочек. Ветер стих, и парус безжизненно повис. Ладья монотонно покачивалась с бока на бок, и под это покачивание Юрий заснул. Оскол, глядя на безмятежно спящего мальца, размышлял о дне завтрашнем: «Если вернуться назад – то там всё разрушили даны, и неизвестно – появились ли там бодричи? А если там даны?.. А может плыть к другим племенам: ваграм или полабам? С голоду умереть не дадут, но жить с чужими людьми не мёд. А может ладью продать? Да кто же у него её купит – возрастом не вышел. Могут просто отобрать. Не все же такие, как Честимысл и Мезислав». Оскол ненароком посмотрел на убитых: «Продать… А что говорил Мезислав про серебро, когда предлагал купить у него ладью?»
Оскол осторожно обшарил Мезислава, но ничего не нашёл; к Умиле подойти побоялся и начал ощупывать Честимысла. Под рубашкой он обнаружил мешочек с серебряными монетами и забрал их себе – пригодятся.
Солнце уже зашло, в наступившей темноте у Оскола сами собой начали опускаться веки, и он заснул…
– Побил их кто-то. Видишь, сколько стрел утыкано, – услышал Оскол сквозь сон и открыл глаза.
Было уже светло. В его ладье находились воины, похожие друг на друга: все как один с чисто выбритыми головами и бородами, на голых макушках лишь торчало по длинному клоку волос, а из-под носов свисали длинные усы, концы которых болтались ниже подбородка. Одежда их состояла из льняных белых портков и таких же белых рубах. Это были не бодричи, так как мужчины этого славянского племени не брились. Среди них выделялся один своим властным видом и уверенным взглядом. Никаких украшений он не имел кроме массивной золотой серьги в мочке правого уха. Непривычный вид воинов насторожил Оскола, и он непроизвольно загородил собой Юрия.
– Чего испугался? Кто это вас?..
– А вы кто?
– Мы-то? – усмехнулся незнакомец. – Мы руяне, а я их князь Рус. Вот смотрим – ладья посреди моря одна-одинёшенька, стрелами утыканная, и решили проверить. Кого ты там загораживаешь?
Князь подошёл ближе и увидел Юрия:
– Брат?
Оскол замотал головой:
– Не-а, вон мать его лежит. Даны за нами гнались.
Рус прошёл к Умиле и нагнулся, рассматривая её:
– Вот это кто!
– Красивая, – скабрезно хихикнул один из воинов позади князя. – Если бы была живая, то я бы с удовольствием её ноги себе на плечи положил и побаловался бы с ней ночку.
Рус развернулся и одним ударом в ухо сбил паскудника с ног:
– Не сметь охальничать!.. Княжна она, да притом мёртвая. А над мёртвыми – сам знаешь…
Как наяву он вспомнил свою первую встречу с ней. Несколько лет назад его быстроходные ладьи с воинами перехватили в море медленно плывущую, тяжело гружённую ладью под парусом. На ней, увидев встретившихся, начали спешно одевать кольчуги и выставлять щиты. На некоторых