грязью непонятной вся измазана.
Но что за взгляд недобрый, что за ненависть,
с какой покойница смотрела на меня.
Воскликнул я, значенья слов своих не ведая:
– Не смей смотреть, меня во всем виня!
Не понимал свое я состояние,
ужасный взгляд затмил мое сознание,
и побежал я прочь от места этого.
Свели с ума проклятые глаза ее…
Бежал, пока совсем не обессилел я,
но, обернувшись, я увидел эту женщину.
Не может быть! Какой ужасной силою
был этот труп вдруг приведен в движение?
И тело мертвое столкнул я в речку быструю,
и понеслось оно, потоку подчиняемо.
А я опять бежать, что было сил моих,
и падал на пути, кричал отчаянно…
А нынче глянул я в окно, со сна опухший,
а под окном – размокший труп несчастной женщины!
Протер глаза – виденье растворилась!
Избавь, Господь, меня от тех воспоминаний!
Хлещет дождь который час, бьет вода по крыше.
На столе горит свеча, пламя тихо дышит.
Будто вечен этот вечер…
И никак душе моей не найти покоя.
Слышу шорох у дверей. Что же там такое?
Будто вечен этот вечер…
Слышишь, стерва, голос мой? Ты ведь где-то рядом!
Не стучись ко мне домой, мне тебя не надо!
Будто вечен этот вечер…8
– Старик! – прошипел Фрэд. – А ничего повеселее нет? Ужасу нагнал, даже крысы с чердака убежали!
– Дык… – кашлянул тот. – Ну вот, сбил меня, окаянный, я забыл как там дальше.
– И слава богу! – зевнул Фрэд во весь рот и подбросил в угасающий камин еще одно полено. – Давайте спать. У нас завтра еще дел по горло.
– Это какие же дела могут быть в лесу? – заворочался лесник.
– Государственной важности! – закутался в тулуп писарь. – Королевский ягодник и грибник пропали. Я их ищу.
Тут закашлялся шут.
– Ну-ну, – хрюкнул старик. – Ищи…
А уже через минуту избу наполнил громкий храп хозяина дома и дворцового бумагомарателя, и кто заливался пуще, еще можно было поспорить.
Проснулся писарь оттого, что в полной тишине раздавался жуткий вой. Фрэд сел и протер глаза. Поленья догорели, и лишь угли еще еле теплились в жерле камина. Заспанный летописец растолкал шута.
– Слышишь? Говорю тебе, это волки. Прямо рядом с домом. Надо лесника будить!
– Буди, мне не мешает, – отмахнулся Прохор и засопел, повернувшись на другой бок.
Тот встал и прошлепал в сторону хозяйского топчана, опрокинув кружку, которую оставил шут. Ругнувшись, Фрэд добрел до старика и потряс его за плечо.
– Эй, проснись! – зашептал он.
– Уйди, а то прокляну! – гаркнул дед, но глаза открыл. – Чего тебе, злыдень, не спится?
– Волки за окном!
Хозяин сбросил ноги на пол, прислушался и почесал проплешину.
– Действительно, пришли уже.
Он