и с хлюпаньем выпил бульон прямо из тарелки. – Надо ему голову отсечь. Как думаешь?
– Я бы не стал, – шут навалил на столе целую кучу костей.
– Это еще почему?
– Ну сам посуди: вот оттяпает палач ему голову, – на другом конце стола королева нарочито громко кашлянула.
– Я, вообще-то, ем.
Шут перешел на шепот.
– Предположим, назначим мы нового лесника. Пока он разберется, что к чему… Старый ему все расскажет, советом дельным поможет. Пускай сидит. А за сборщиков не переживай, я уже новых назначил, тебе остается только указ подписать.
Генрих подвинул тарелку с фаршированным овощами фазаном, налил вина себе и Прохору.
– Вообще-то так дела не делаются. Нужно позвать министра, советника, прочую знать и коллегиально решить, кто займет эти посты.
– Ты смеешься? – рыгнул шут и тут же извинился на иностранный манер. – Пардоньте. Да они сразу своих родственников прочить начнут, которые не отличат мухомор от подосиновика, бруснику от клюквы, а к пасеке вообще подойти побоятся. Они тебя ненароком отравят. Или специально. Мои люди надежные, я и на должность лесника смышленого малого нашел.
– Возмутится знать, – покачал головой сюзерен и хлебнул вина.
– Приди в себя! – Прохор вытер руки о скатерть и пощелкал пальцами перед носом у хозяина. – Ты – король! Как скажешь, так и будет. А начнут вякать – пригрози отправить всех на войну. Работает всегда, сам проверял.
– Какая война? Сплюнь, дурак! Спокойно все уже лет двадцать как. Ладно, уладим этот вопрос. Ты давай, иди к министру, и скажи ему, пусть назавтра собирает народ. Хвалить тебя будем прилюдно, заслужил. Изольда, – Генрих обратился к супруге, – опять мой шут отличился!
Та отвлеклась от поедания королевских креветок и обратила свое внимание на мужа.
– Дорогой, ты же знаешь, что я политикой не интересуюсь. У меня от нее мигрень и аллергия.
– У тебя на все аллергия, – отмахнулся король. – Вот точно я тебя лекарю покажу. Твои ночные кошмары мне покоя не дают. Кстати, сегодня их, похоже, не было. Не читала на ночь?
– Нет, – отрезала та.
– А почему тогда ко мне в покои не явилась?!
Изольда зарычала, словно собака.
– Ты мне дашь поесть?! Разговаривай со своим шутом, оставь меня в покое!
Она сполоснула ладони в специальной серебряной плошке и вытерла их салфеткой. Затем демонстративно встала из-за стола и покинула залу под пристальным взглядом Августейшего. Шут тоже закончил трапезу и теперь ждал хозяина, который только перешел к десерту.
– Не нравится мне все это, – нахмурился король. – Какая-то она нервная стала в последнее время.
– Может, государыня наша понесла? – предположил Прохор.
– Ты думаешь? – поднял взгляд сюзерен. – Интересно как? У нас, если откровенно говорить, близости еще ни разу не было, а это… Сколько же прошло-то?
Генрих откинулся