с самим собой
за право из глубины
сознания
доставать новые мироздания,
и бросать их в пропасть,
в надежде, что-то бродит
мимо фонарей и чужих окон.
оттенки белого
и где-то там за полярным кругом ты
называешь ночь старинными именами.
если бы из всего, что на свете есть,
мне оставили только память,
только память и тишину…
я бы точно знала дорогу,
с которой уже не свернуть.
я бы выбрала ее из тысячи,
из любых, из любых дорог.
январский ветер полощет флаг,
и словно ангельский плывет флот
по небу облако.
эта долгая зима как медленный земли обморок.
иногда мне кажется, что это я составляю слова
из кусков льда.
все, что с нами происходит, учит нас никогда никого
не ждать,
учит нас не смотреть в глаза, притворяться.
изменения незаметны как солнечная радиация,
как воздух,
слышишь? один на всех нас воздух.
очень часто мне хочется открыть глаза и проснуться,
но только каждая песня теперь колыбельная.
я живу в таком городе, где только оттенки белого.
впрочем, мир бесцветен без твоих слов.
темные вечера
эти ангелы говорят на суахили.
высоко так летят над краями глухими,
смотрят на землю как будто бы здесь родились.
ты набираешь воду в чайник, включаешь газ.
и у меня для тебя лишь грусть
из всех звезд
из всех слов.
я, наверно, что-то расскажу,
в колени голову уронив,
но лучше так молчать.
так молчать.
послушай: по проводам стучат
ветвями яблони.
и дождь идет,
и как будто иглами
он вышивает все на свете:
улицы и дома.
у вечеров недостаточно синевы.
так кто же раскрашивал твои глаза?
антон
вот таким стал наш двор, антон.
выросли деревья, прошли дожди.
и когда кто-то смотрит на мир из твоих окон —
кажется ты ушел за хлебом, ты здесь, ты жив.
четвертый подъезд (ты, должно быть, помнишь)
покрасили в синий цвет.
и когда поднимаешься вверх – все тонет
в дыме от сигарет.
за углом теперь школа.
дети, точно как мы с тобой,
все бегут, не оглядываясь назад.
и дворник, что часовой,
зимой охраняет снег, а осенью листопад.
твоя любимая песня, та самая,
«а знаешь, все еще будет»
никогда теперь здесь не звучит.
никто не роняет из окон на счастье посуду,
никто не бросает в мой ящик в конвертах ключи.
на самом деле мы все уезжаем
в разные города.
и вот я стою на площади трех вокзалов,
ни