под домами землянок, словно пайрики – стремительно, неожиданно, неизбежно. Вся деревня была одной большой западней. Как керхи появились в землях, охраняемых регулярной армией, оставалось загадкой.
– Беги! – крикнул Арлинг Сейфуллаху, надеясь, что в мальчишке не проснется желание умереть героем.
Каргалы развернули верблюдов первыми, но Аджухам медлил.
– Давай же, – проскрежетал зубами Регарди, перемещаясь из стороны в сторону и стараясь не дать себя окружить. Мысль о том, чтобы пробиться к Сейфуллаху, он отбросил сразу. Их отделяло не меньше десятка керхов, которые продолжали наполнять улицу, словно песок, принесенный шальным ветром из Холустая. Дети пустыни шумели, кричали и дурно пахли, смешиваясь в хаотичный клубок злости и ярости. Они были бешеными псами, которые забрели в пустую деревню в поисках смерти.
Когда кочевники были уже рядом, Аджухам, наконец, определился. Схватив поводья Камо, он бросился за драганами. За ним погналось не меньше шести керхов, которые оседлали спрятанных в саду верблюдов. Сейфуллах принял хорошее решение, но запоздалое. Хотя шанс у него был. Сикелия благоволила кучеярам не меньше, чем керхам. Чужаком здесь был только он, халруджи, да каргалы, которые уже достигли Мертвеца, собираясь прятаться в Холустае. Впрочем, в песках трудно спастись от того, кто в них родился.
Арлинг провел пальцем по лезвию сабли. Он любил ее и собирался спеть вместе с ней песню. Легкая и свободная, с широким выгнутым лезвием и простой рукоятью, она отвечала ему взаимностью. Сегодня у них был общий путь, и халруджи хотел пройти его до конца.
– Сдавайся, драган! – прошипел кочевник на корявом кучеярском.
Регарди отер несуществующий пот со лба и поводил саблей из стороны в сторону. Сосчитать керхов никак не удавалось. Десять? Пятнадцать? Возможно, Дорога Молчания была ближе, чем он думал.
Стало тихо. Только ветер неспешно прогуливался по деревне. У одного керха оторвалось украшение на халате, которое бряцало при каждом вдохе и выдохе. У другого звенели серьги. Третий жевал кусок журависа, сплевывая на дорогу тягучую, черную слюну. Он будет первым.
«Если врагов много, их нужно собирать вместе, словно нанизывая жемчуг на одну нить, – говорил иман. – А когда они соберутся, рубить быстро, не останавливаясь и не думая о том, что делают твои руки».
Халруджи напал первым. Укол с выпадом на колено пронзил керха с журависом насквозь. Уклонившись от клинка его соседа, Арлинг ушел в сторону и снес ему голову. Серьги больше не звенели. В атаку бросились сразу пять кочевников, но халруджи уже почувствовал вкус смерти. Она ему улыбалась.
У разящего клинка нет мысли, а удар – это промежуток, в который не поместится даже волос. Противник – пустота, и он, халруджи, через миг тоже может исчезнуть. Но пока он был здесь, а сабля стала продолжением его тела. Низкий укол в живот, выпад, уклонение и рубящий удар с плеча. Двигаться быстрее, чем