как собственнику, приходилось словно родителю беспокоиться и за технолога, и за бухгалтера, и за водителя, и за менеджера, беспокоиться, заботиться и обеспечить всех работой. Полегче дела обстояли с банком. Банком Родькин Первый называл полулегальное ростовщичество, выдавал знакомым деньги под проценты. Ну и совсем не просто было с ломбардами. Одни золото приносили, другие его выносили. В числе последних нередко оказывались как грабители, так и работники.
Золото!
Наличие золота несколько успокаивало Родькина Первого, все-таки и время, и войны, и правительства, все проходило – а золото оставалось золотом. Но это так, если смотреть исторически, разглядывая беспечно биржевые графики. А вот если держать деньги в золоте самому, то беспокойства вызывают разные моменты, в том числе и когда государства отбирали у граждан накопленное.
Как сохранить нажитое?! Проблема. Мало заработать – попробуй сохранить! Бизнесмены носятся с деньгами, как нищий с торбой.
Родькин Первый к этому времени уже прошел и Крым, и Рым. Он уже испытывал страх. И доходил в страхе до той грани, когда не страшно уже умирать. Когда смерти делаешь осознанный вызов. Когда черта подведена в принципе, и неважно становится, продолжится жизнь или оборвется. Деньги значили все! Жизнь – ничего. Вот и теперь знакомые чувства овладевали его разумом. На вопрос, что страшнее потерять: бизнес или жизнь, – ответ был давно сформулирован. Дело потерять страшнее.
Родькин Первый вернулся к умирающему.
«Да и какая разница, что он сказал. Чем жить в нищете и портить жертвенник, лучше бы ломбард открыл. Хотя бы».
– Нет занятости, вот отсюда и бестолковая жизнь, – пожаловался Родькин Первый. – За что налоги платим?!
– …? – незаметно выросла возле Родькина Первого Родькина Первого жена.
– Если бы человек был делом занят, ну хотя бы за ломбардом своим следил, а не в помойках ковырялся, разве бы он стал под пресс кидаться!
– Ты думаешь, он знал про обряд? Скорее он девочку спасал, – незаметно возразила Родькина Первого жена. – Причем тут ломбарды!
– Были бы ломбарды, не стал бы он ничего портить. Я бы не стал. Между девочкой и ломбардом я выбрал бы ломбард.
– Ну ладно, – не стала спорить Родькина Первого жена. – Тебе виднее. Просто нищие не знают, какие жертвы мы приносим богу. Вот и лезут. Им не до обрядов.
– Женская логика. Никогда не понимал женскую логику, – посетовал Родькин Второй.
– Ни одного слова твоего не понял. С тобой переводчика надо водить, – укоризненно произнес Родькин Первый.
– Тебе чай или кофе? – Родькина Первого жена незаметно удалилась и погодя вернулась с кипятком в стеклянном чайнике. – Наливай себе сам, – сказала она, поставив чайник на стол. Приблизилась к дивану в прихожей, на котором умирал неопрятно одетый мужчина. Испачканные годами штаны с пузырями на коленях, вытертый пиджак. В нагрудном кармане высохший бутон бардовой