я точно не скажу, но больше недели. Первые дни я надеялась, что нас быстро найдут. Но потом узнала, что первую из нас, Аню, привезли около трех недель назад и что у нее папа не последний человек в городе и ее точно должны были искать с особым рвением. Но, если даже ее не нашли, но у нас шансов было еще меньше. Наверное, прятали нас хорошо.
Потом в один день к нам зашла та женщина, которой мы дорогу показывали. Кстати особым разнообразием наши похищения не отличались. У всех она спрашивала дорогу, только в разные места и все подходили к машине, а потом оказывались уже в этом бараке. Эта дама улыбнулась так, по-хозяйски, вроде мы у нее все рабыни и начала говорить, причем на чисто русском языке, без всякого акцента.
Она говорила, что мы все будущие жрицы любви. Что ничего зазорного в нашей профессии нет. Что так работают очень многие женщины, при этом хорошо питаются, одеваются, проходят постоянно медкомиссию, лечатся в частных клиниках и т. д. И что все они счастливы и нас это счастье тоже ожидает.
Мы молчали, а что мы могли сказать, права выбора у нас все равно не было. Некоторые плакали, а у других уже слез просто не осталось. Одна из нас, Наташа, вообще в ступор упала. У нее через месяц свадьба должна была быть, парень ее любил очень, да и она его.
Потом нас повели к гинекологу, наша тюремщица хотела знать, есть ли среди нас девственницы. Так вот, я и Даша – мы были нетронутыми, понимаете, воспитание у нас было такое. И еще одна девушка тоже оказалась такой как мы.
Глава вторая
Нас троих перевели в другую комнату. Там было чисто, висела разная одежда, но не такая, как люди по улице ходят, а такая, как в кино, когда развратных девиц показывают. Потом нас начали хорошо кормить. Даже разные деликатесы давали. Фруктов приносили много, их клали на стол в большую пластиковую миску и мы могли их есть в любое время. Вначале мы накинулись на еду, потому что были очень голодные. Но, через пару дней до нас начало доходить, что это все неспроста. Эта еда, откровенная одежда, нас явно к чему-то готовили. Но кушать мы не переставали. Мы решили, что для борьбы нужны силы, а мы очень серьезно были настроены бороться за свою честь.
Через несколько дней к нам зашла все та же дама и с ней какой-то мужчина. Он был по возрасту, наверное, старше нашего папы, ну, по крайней мере, он так выглядел. И был очень неприятным внешне. Такой маленький, полненький, полу лысый, глазки бегают и улыбка ехидная. А еще он руки так тер одну о другую, вроде замерз. Он постоял несколько минут, поглазел на нас, потом кивнул нашей тюремщице и вышел из комнаты. На следующий день Олю, так звали девушку, которая была с нами, увели из комнаты. Вот тогда нам стало по-настоящему очень-очень страшно. Мы сидели, взявшись за руки, и молились за себя и за Олю, что бы с ней и с нами все было хорошо.
Примерно через сутки Оля вернулась. Выглядела она просто ужасно. Все тело было покусано до крови, спина исполосована какой-то нагайкой, или чем то другим. А между ногами вся кожа, – это был сплошной синяк. Она не разговаривала, даже не смотрела