Вероника, – откликнулась я. – Вероника Лодж.
Я уже некоторое время ничего не слышала о Веронике. Мы с ней чудесно сходили на шоппинг в тот день, когда она вернулась с собеседования в Барнарде. Она прислала мне корзину с невероятно вкусными фруктами, когда мама умерла. Но по телефону мы обычно не общались. Между нами было нечто большее, нежели банальное планирование встреч в мессенджерах. Но стоило нам встретиться, как появлялось ощущение, будто мы и не расставались.
Вероника Лодж.
Я пристально смотрела на телефон. О чем вообще она могла со мной поговорить? Что ж, был только один способ узнать. Я нажала «принять» и поднесла телефон к уху.
Глава вторая
Хорхе
Здравствуй, тьма, мой старый друг…[13]
Свет лился через кухонные окна – все то время, пока мистер Рамос, сосед, сдавал свое парковочное место в аренду, – но я не мог напевать себе под нос Simon & Garfunkel[14]. Саундтрек к сегодняшнему завтраку, да и к каждому завтраку с тех пор, как я вернулся домой, был ничем иным, как тишиной.
Я мог просто купить яичницу с сыром в магазине у дома, по пути в Бродвейский танцевальный центр, но мама всегда говорила о важности совместного приема пищи, как положено в семье.
В этом имелась своя ирония, поскольку сидеть в тишине, полностью игнорируя друг друга, – вовсе не то, что обычно происходило в семье Лопес. Раньше, когда все мои братья были дома, здесь царило настоящее буйство. Хоакин, выпихивающий маму с кухни, чтобы приготовить мясо по странному, никому не известному рецепту. Хьюго, прикладывающий к его плечу лед. Алехандро, уткнувшийся в свои учебники по экономике, и Мигель и Матео, задирающие друг друга. Было так шумно, что ты не слышал собственных мыслей.
Мне бы хотелось не слышать свои мысли.
Вместо этого мне приходилось слушать скрежет ножа, когда папа намазывал масло на ломтик пшеничного тоста. Мою ложку, звякавшую о тарелку с хлопьями. Шуршание страниц маминого журнала, когда она заканчивала одну статью и переходила к другой.
Так много осталось недосказанным. Каждый из нас боялся произнести это вслух.
Почему меня вообще попросили вернуться домой, если они просто собираются продолжать притворяться, что меня не существует?
– Ну, пожалуй, мне пора идти. – Папа прокашлялся и резко встал, все еще держа в руках недоеденный кусок тоста. – Мы реорганизуем систему вспашки полей в округе. Надо бы закончить до первого снегопада.
– Вау, еще один захватывающий день в жизни члена городского совета, – пробормотал я. – Иди туда и почувствуй вдохновение, пап.
Он поцеловал маму в щеку, непонятно махнул в мою сторону, не удосужившись взглянуть на меня, и ушел, пережевывая тост.
– Он старается, сынок, – тихонько сказала мама, когда мы услышали, как за ним закрылась дверь.
– Старается что? Старается заполнить свои усы крошками? Папа представляет, что он латинский Том Селлек, пытаясь есть в дороге.
Мама тихо засмеялась и только сказала:
– Мы