В зубы мутантам попадали только пустые складки. Один зверек, более прыткий, чем собратья, прыгнул Яне на грудь, вцепился коготками… потянулся еще выше – туда, где крепился громоздкий шлем, и, словно нарочно, перекрыл патрубок выходного фильтра. Стекло шлема тут же запотело.
Нескольких мутантов Яна сумела отбросить ударами ботинок, но ткань на лодыжках мигом превратилась в лохмотья, вот-вот – и грызуны доберутся до тела… а дышать стало заметно труднее. Ледяной страх, помутневшее забрало и духота внутри комбеза – отвратительное сочетание. Яна, едва соображая, что делает, пробежала пальцами по креплению шлема, отстегнула и швырнула его в подбирающуюся к ногам волну грызунов – вместе с мутантом, повисшим на фильтре. Шлем глухо ударил в белые тельца, расшвырял их, подпрыгнул и упал снова, пришибив еще пару зверьков, но те лезли и лезли.
Автоматная очередь показалась оглушительно громкой – еще бы, после писка грызунов и глухого шороха устроенной ими возни.
– Бежим! Ходу отсюда! – заорал Калуга над головой.
Пули расшвыряли мутантов, отбросили к подножию кучи, но несколько так и повисли на истрепанных штанинах. Яна рванула застежки, содрала с плеч комбинезон. Калуга левой рукой ухватил ее за воротник куртки и рывком поставил на ноги, выдергивая из спутанных складок.
– Ходу! Ходу! – снова заорал Калуга.
Он разрядил магазин по подбирающейся к ногам волне белесых тел. Пули прошили с десяток грызунов, рвущих и терзающих пустой комбез. Яна медленно отступала и не могла отвести взгляд от остервеневших зверьков, которые так яростно драли и трепали ткань, что только клочья летели во все стороны.
Калуга сильно толкнул замершую в ступоре Яну к двери и сам побежал следом. Потом они неслись по цеху среди раскачивающихся на цепях крюков, спотыкались в грудах хлама, а распахнутые ворота в дальнем конце помещения уже наливалось красноватым светом начинающейся зари.
За спиной раздавался шорох, треск. Что-то тяжелое, металлическое с гулким лязгом рухнуло на бетон. Яна выскочила из здания и опомнилась, только когда они с Калугой пересекли двор и проскочили прореху в ограде – там две плиты были выломаны и валялись среди зарослей сорняка.
Яна оглянулась – здание как раз было неплохо видно сквозь дыру в ограде. Над коровником, с которого началась атака мутантов, курился легкий дымок. Что-то там горело всю ночь, но потушить оказалось уже некому, и огонь угас совсем недавно.
А вот дом, в котором они с Калугой провели ночь, изменился. Стены обросли лохмотьями мха, жесткая трава оплела вход. Из окон зала свешивались плети свежих побегов. Вчера их не было. И несколько молодых деревьев торчали там и сям у стен. Тонкие темные стволы, протянувшиеся во все стороны корявые веточки. Облупленные стены покрылись свежими трещинами, сквозь них тянулись жесткие стебли.
– Зарастает, – пропыхтел Калуга, переходя с бега на шаг, – теперь здесь Лес будет. Валить нам нужно, и поживее. Не стой, шевели