и деньжат на абсент не наскребается, хоть зарежься. В конечном итоге (а каким он ещё может быть?!) струны души, все семь, совсем порвались (хотя было время, когда они ещё дышали на ладан, когда оставалась надежда или какие–нибудь гарантии) и он зазвонил во все тяжкие на Sветлой Sедмице с приходской колокольни. Один пёс: никто ничего и не понял. Зато все ликовали: КАКОЙ ЗВОН, твою мать!!! Разве что Святейший, проезжавший поодаль, перекрестился, отёр слезу и прорёк толи вдаль, толи ввысь, толи в бороду: «Есть ещё порох в заначках». И пустил себе пулю в лоб. Мысленно, как всегда. Ну не об ентом речь. Это и так и сяк все знают, будь то в любом направлении мысли Святейший, со всеми одна фигня приключается, у всех прозрение рано–поздно наглючивается и вруб, наконец–то, приходит в Единое Древо, Пентиум Жизни–666. Да тока не все об том говорят. И мы не про то глаголем.
В общем, жил да был НИКОМУНЕИЗВЕСТНЫЙ, а если и известный, то не многим, человек–челобрек. Налогов не платил, потому что не работал, официально; ни кого не грузил, потому что мало с кем общался, да и то мимолётом: «Докурю пару пачек, допью пяток бутылок и уйду в монастырь». Так он о себе всё мечтал. «А как же дети?! – так их нет… а если и есть то мне про них не известно… А та, что со мной?! так ведь она тоже сама по себе. По «чешу себе пах» (Калугин) и отправлюсь восвояси, если где–нибудь их найду». Круг замыкался. «Свояси» были Тута и Днесь. Но он про это старался не думать и немножко лукавил себе. Всё вокруг было очень банально, но он сгущал краски и всё представлялось ярким. Всюду было «Христос Воскресе», но ему слышалось «Все Истлели». Всюду гаркали «Харе Кришна», ему слышалось «Всё сгниёт». Какой там в жопу Достоевский со своей Красотой, воюющей в сердце человека с синодальной цензурой?! Всё было глаже: «Миру – мир, остальное – святым». Но и это прошло, и Соломона не надо вызывать в понятые.
23.05.2005
2006 год
Устав относительно церковных собраний
В связи с тем, что дети не понимают для чего собираются в церкви, сколько бы им ни объясняли (возраст не позволяет, всему своё время, да и мало кто из взрослых–то знает), отчего и не могут разумно и молча бывать там, а женщины привносят суеверия и не вовремя отвлекают мужчин своими сексуальными формами и суетностью, детям и женщинам в церкви делать нечего.
Здесь должно находиться только мужам, ибо Церковь – это собрание мужчин–воинов, Тело Христово, а храм – место для совещаний, молитв и пира самураев (т.е. священников). Всякий храбрый солдат есть священник. Дело же женщин – ждать мужа дома, готовить закуски, рожать и обучать детей элементарным вещам.
Даже в так называемое «мирное время» (терминологически не корректное выражение, т.к. пока жив человек существует и положение борьбы за святость и радость), детям мужеского пола не милитаристского возраста в собрании бывать воспрещается. А женщинам воспрещается это всегда, а не только говорить и указывать, как говорил апостол: «Жены ваши в церквах да молчат, ибо не позволено им говорить, а быть в подчинении, как и закон говорит» (1Кор.14:34).
Именно